Кейт с друзьями закончили ужинать и ушли. Тоси, как фокусник, делал блюда омакасэ для новых клиентов.
Он бросил кусок угря в тостер и облокотился на маленький столик с ящичками. Затем вздохнул и пробормотал по-английски:
— От саке уже в сон клонит.
Через минуту он все напутал и подал не те блюда не тем клиентам. Тоси покачал головой и отругал себя по-японски.
Через некоторое время Тоси поручил все омакасэ Тэцу и Такуми, а сам стоял в центре бара, болтал со своими клиентами и наблюдал, как посетители входили в ресторан и уходили домой. Когда американцы, которые заказывали омакасэ, закончили есть, Тоси сходил на кухню и принес на десерт щербет. Каждую тарелочку щербета он украсил двумя скрещенными флажками: звездно-полосатым и солнечным диском.
Американцы попрощались и ушли. В баре остались только японцы. Молодая женщина продолжала внимательно рассматривать Такуми. Она закрыла рот рукой, как часто делают японки, когда смущаются, и сказала:
— Мне кажется, я вас где-то видела.
Такуми засмеялся.
— Серьезно?
— Да. — Она повеселела. — Вы, наверное, работаете еще в каком-то другом ресторане?
Такуми снова засмеялся.
— Нет, ничего подобного.
Он посмотрел на доску.
— Когда-то я работал… на телевидении.
Женщина захихикала и снова закрыла рот рукой.
— Правда?
Такуми кивнул и улыбнулся. Он опустил руку в банку с рисом, затем выпрямился. Поднял локти, отвел руки от тела и стал, словно актер на сцене, делать нигири, водя руками по дуге перед собой.
Женщина внимательно смотрела. Видимо, она пыталась вспомнить, когда в последний раз видела по телевизору человека, похожего на этого повара суши. Но она не могла вспомнить его.
Пришли еще клиенты и сели к барной стойке. Тоси отвернулся, взял трубку переговорного устройства и пригласил в зал одного из слушателей, который отрабатывал практические часы на кухне. Через мгновение слушатель пришел. Он выглядел испуганным.
Тоси улыбнулся.
— Теперь ты будешь готовить суши. Сходи за ножом.
Слушатель вернулся и занял место Тоси за стойкой бара. Он обратился к клиентам и предложил несколько блюд на выбор. Тоси стоял сзади и наблюдал за его работой. Через несколько минут, когда никто не видел, Тоси захлопнул свой футляр с ножами и ушел.
* * *
Позже тем вечером, когда все посетители разошлись, все контейнеры для морепродуктов были вычищены, полы вымыты, а суши-бар вытерт, Такуми и Тэцу в поварской форме одиноко стояли в пустом суши-баре в свете ярких светильников.
Такуми налил две чашечки саке. Он налил и третью. Такуми верил, что в каждом предмете и каждом живом существе живет дух. Тем вечером жизнь суши-бара и его духа завершилась, пришло время отблагодарить его.
Такуми и Тэцу чокнулись чашками, запрокинули назад головы и выпили. Одновременно Такуми выплеснул саке из третьей чашки — и тысячи капель рисовой настойки, в которых плавали крошечные боги, взлетели в воздух и дождем осыпались на суши-бар.
Курс обучения в Калифорнийской академии суши завершался тремя практическими экзаменами. Проверяли, как слушатели научились готовить закуски из вареных или жареных ингредиентов, делать суши и сашими. Через несколько дней после практических экзаменов должен был состояться итоговый письменный экзамен.
Сдав последний экзамен, Кейт и Маркос запрыгнули в «мустанг» и отправились на последний обед в еврейский гастроном, расположенный в центре. С океана поднимался сильный туман, окрашивая Хермоса-Бич в серые тона, как на японской картине.
— Как жаль, что все закончилось, — сказала Кейт.
— Как жаль, что придется уезжать из Хермосы, — сказал Маркос. — Тут реально круто.
Кейт решила побаловаться сигаретой и открыла пачку «Мальборо».
— Хочется лечь и уснуть. Такое впечатление, что я за эти три месяца ни разу толком не спала. Вечно о чем-то думала. «Надо успеть в прачечную. Где мой учебник? Где мой поварской колпак? Я опоздаю».
Она помолчала.
— Каждый раз, когда какую-нибудь ерунду сделаю, мне всегда слышится голос Зорана.
Маркос кивнул.
— Мне тоже.
Впереди стало видно центр Лос-Анджелеса. Прорывая пленку серого смога, вверх вздымались стеклянные башни. Через час, сидя за своим любимым столиком, Кейт заказала большой кусок шоколадного десерта.
— Интересно, чем сейчас Зоран занимается? — сказала она и засмеялась. — Наверное, дерется с кенгуру.
Девушка откусила кусочек десерта и посмотрела в окно. Через пару секунд Кейт снова заговорила.
— Знаешь, что самое главное, что я узнала этим летом? — медленно сказала она. — Оказывается, я могу усердно работать, несмотря на все сомнения.
На прилавке стояла банка красной лакрицы. Кейт вспомнила, как Джей говорил, что Зоран любит лакрицу. Она попросила официантку принести несколько палочек и предложила одну Маркосу. Но тот отказался:
— Нет, спасибо. Это Зоран любит.
Кейт откусила кусочек.
— Даже несмотря на то что этот урод вечно на меня кричал, — сказала она, — он все-таки иногда хорошо со мной обращался. Когда был зачет по сашими, Зоран остановил секундомер прямо в тот момент, когда я отрезала последний ломтик рыбы.
Кейт и Маркос оплатили счет и вышли на улицу. На тротуаре под палящим солнцем в ожидании автобуса сидели мексиканки. Кейт и Маркос прошлись немного и нашли для себя свободное место на тротуаре. Они сели и закурили. Кейт повернулась лицом к солнцу и сказала.
— Суши — это единственное, что мне было интересно за последнее время. — Она еще раз затянулась и выдохнула дым. — Мне это было нужно. Думаю, я стала более уверенной в себе.
Тоси смотрел в окно «Боинга 737». Когда самолет начал снижаться, стали видны зеленые поля долины Сакраменто. С юга на север долину Сакраменто покрывают 200 000 гектаров рисовых полей. Девяносто пять процентов риса, выращиваемого на этих полях, это короткозерный и среднезерный рис «японика», который используют для суши.
Несколько месяцев назад Тоси позвонили из торговой компании под названием «Калифорния райс комишен». Они планировали устроить в Сакраменто первый в своем роде конкурс для поваров суши. Поскольку Тоси был генеральным директором Калифорнийской академии суши, его пригласили в качестве председателя жюри. Тем вечером ему и еще пяти судьям предстояло присвоить титул «Мастера суши» одному из восьми поваров, отобранных со всей страны.
