Охота на шимпанзе легка и удобна, когда сперва найдешь их укрытие. Они передвигаются на деревьях размеренными шагами и осмотрительно, так что не могут уйти от охотника с хорошим ружьем, как обезьяны других пород, например, ловкий прыгун Colobus, который наверху, в лиственной кроне, пробегает от одного дерева к другому быстрее, нежели охотник внизу может следовать за ним в густом кустарнике. Шимпанзе, наоборот, старается укрыться и, чтобы продолжать путь, спускается на землю, где в лесной поросли легко может убежать. Взрослый шимпанзе даже там вступает в борьбу; его сила велика, у него мощные челюсти, так что в единоборстве он опасный противник для негра. Туземцы едва в состоянии убить шимпанзе на высоких деревьях копьем или стрелой из лука; тем большим было их изумление силе и дальнему действию моих ружей. На обратном пути на станцию самый большой шимпанзе был привязан к доске, и два человека несли его. Мы были с ликованием приняты с нашей добычей, сейчас же было приступлено к снятию шкуры. Носильщики с жадностью ожидали мяса, но не все, так как среди них было много таких, которые, несмотря на то, что поедают много отвратительных вещей, не прикасаются к мясу шимпанзе. Сходство этого рода обезьян с человеком удерживает людей от употребления их в пищу, хотя ньям-ньям едят обезьян других пород. Большая часть моих носильщиков не желала этого мяса, но его требовали представители абарм-бо и апамбия, которые жили островными поселениями на земле Ндорумы среди основного населения азанде. Я велел раздать зерно тем, которые не ели мяса. Чтобы обеспечить себе носильщиков на завтра, я приказал им остаться на станции и внушил им не делать попыток бежать, так как я тогда безусловно употреблю свое ружье. Действие последнего было еще свежо в памяти людей, моя угроза показалась им вероятной и в результате всего этого я мог на следующее утро снова без потери времени возобновить прерванное путешествие.
Прежде чем продолжать описание путешествия, упомяну еще, что я сделал также новое открытие в сапожном искусстве. На пути из Дем-Бекира к Ндоруме совершенно износились носки моих легких дорожных сапог из-за того, что во время езды верхом они постоянно терлись, шлифовались об острую высокую траву, так что даже пальцы ног выглядывали из чулок. Я велел сделать на сапоги новые носки из самой крепкой парусины и предохранил их от износа в дороге посредством куска согнутого шинного железа, приклепанного впереди к стременам, охватывающего переднюю часть ноги и отклоняющего траву так, что она не касалась сапог. В период дождей с высокой травы по утрам капает ночная роса. Узкие пешеходные дороги тогда совершенно закрыты, что значительно затрудняет движение. Одежда не защищает от влаги, путешественник в несколько минут становится мокрым до бедер и радостно приветствует восходящее солнце, которое постепенно высушивает траву и одежду.
Носильщики, особенно чувствительные к влаге, с трудом пускаются в путь по утрам. Редко выходили в 8 или в 9 часов и при этом думали о том, чтобы как можно раньше дойти до ночного лагеря, так как в послеобеденные часы часто угрожает тропический ливень. Эти обстоятельства и то, что в области Ндорумы я ежедневно мог переночевать в хижинах туземцев, сокращали теперь, в начале путешествия, дневные переходы. Мой путь шел на юго-запад. Я достиг в несколько дневных переходов Мбанзуры, или Мбимы, брата Ндорумы, у юго-западной границы области последнего. Его жилище и селения лежали на половине дороги к лагерю Земио в области вождя Палембата. Мы и сегодня, как вчера, перешли с помощью доски болотистую воду; вскоре, однако, перед широким и глубоким болотом и доска оказалась бесполезной, и я вынужден был сделать первую попытку босиком перейти вброд по поросли и кореньям. Результат был плачевный, я завидовал твердым, как дерево, подошвам ног моих носильщиков. Медленно, но верно они шли впереди меня, в то время как я, опираясь на палку, с трудом продвигался вперед между кореньями в глубокой грязи. Каждую минуту я спотыкался, ныл и причитал, представляя самую жалкую фигуру. Вождь Кунна ожидал нас у своих хижин на противоположном берегу. Там носильщиков накормили, а я стал очищаться от грязи. После короткого перехода я переночевал в крошечной хижине у вождя Гумба. Даже для моего рабочего столика не нашлось достаточно места, до того она была мала.
На следующее утро носильщиков сменили, что задержало отъезд, а вскоре после полудня загремел гром и принудил нас искать защиты от дождя. После следующего, также короткого перехода, я снова должен был укрыться от дождя у вождя Галлиа (Балиа). Что касается болотистых речек, то они в начале пути от Ндорумы, как и другие лежавшие на нашем пути речки, текут на северо-запад к реке Уэре. Под болотистыми водами или речками я понимаю ручьи, которые, часто без явно выраженных берегов, медленно текут по открытой болотистой низменности, словно это дренажные каналы. Они характерны для верховьев потоков, движущихся дальше, внизу, в более углубленных руслах, и для водоразделов, появляющихся не в результате внезапных почвенных преград. Район резиденции Ндорумы, находясь на высоте 740 м над уровнем моря (между 4–5° северной широты и 27–28° восточной долготы по Гринвичу), представляет собой один из важнейших водоразделов гидрографической системы в этой части Африки, своего рода узловой пункт для множества северных притоков Уэле и для отходящих на север притоков Суэх-Джур, принадлежащих к бассейну Нила.
По дороге к Галлиа я встретил только одну небольшую болотистую речку, текущую в направлении, противоположном течению остальных вод: она течет на юг и питает приток Уэле-Макуа, Гурбу. Я в этом путешествии переправился через речку в ее нижнем течении. Вблизи хижины Галлиа, на едва заметном водоразделе между Уэре и Гурбой, в былые времена находилась резиденция некогда могущественного Япати, властелина большей части азанде и предка ныне живущих вождей ньям-ньям. Его сын Малингдо, или Бунга (не смешивать с князем Малингде, отцом Бинзы, область которого простирается между реками Гурбой и Мбруоле), крепкий старик, дал мне ценные разъяснения по истории народа азанде. Он и Балиа были последними оставшимися в живых сыновьями Япати. Резиденция князя Мбио, область которого, говорят, десятки лет назад простиралась до этих мест, также лежала к югу от моего маршрута.
В предоставленной мне маленькой хижине я не мог использовать противомоскитную сетку и, истерзанный комарами, провел мучительную ночь. Хижины негров большей частью тесно расположены вокруг жилища вождя. Между такими группами селений часами тянется необитаемая дикая местность.
В некоторых областях азанде, особенно вокруг резиденций вождей, высокая (до 2–3 м) трава по обе стороны узких троп, ведущих к мбанге, и других исхоженных дорог основательно вытаптывается. Работы по расчистке и расширению дорог выполняются редко. Удовлетворяются тем, что дубинами валят траву на землю. Для этой цели иногда имеется даже практическое приспособление. В средней трети ствола срубленного деревца укрепляют в двух местах веревку, как повод: человек, легко поднимая и опуская горизонтально эту палку, подвигая ее вперед ногой, идет от места к месту. От надавливания палки ногой рабочего трава надламывается и валится перед ним на землю. На таких, к сожалению, только коротких участках пути высокая трава не мешает больше путнику, и руки становятся свободными, что особенно хорошо для правой руки: я же эту руку часами держал вытянутой перед лицом в позиции фехтовальщика, для защиты глаз.
