В среднезападной части Аргентины, примыкая к Пампе, протянулась область очень бедной и своеобразной растительности, именуемой здесь «монте». По существу, — это полупустыня, характерная отсутствием значительных рек, крайней скудостью осадков и бедной растительностью из жестких злаков, колючих трав и низкорослых кустарников. Только козы могут здесь находить себе достаточный корм на природных пастбищах. Около 2/3 козьего поголовья страны сосредоточено именно здесь.
И, как это типично для пустынь и полупустынь, земледелие здесь носит оазисный характер. Наиболее значительные оазисы возникли в западной предгорной части, где на искусственном орошении создалось значительное плодоводство и виноградарство. Таковы оазисы: Мендоса, Сан-Хуан и Сан-Рафаель.
Еще в начале текущего столетия в Аргентину ввози-лось 450–500 тыс. гектолитров вина. В 1942 г. выработка вина составила почти 7 млн. гектолитров и намного превысила возможность внутреннего потребления. Низкое же качество аргентинских вин не создает условий для широкого вывоза. В результате создавшегося перепроизводства правительство пошло по «проторенному пути» уничтожения вин, винограда и виноградников. В одном лишь 1936 г. было уничтожено 3 млн. гектолитров вина. Только «планомерное» уничтожение нереализуемой продукции могло ослабить кризис виноделия. Уничтожение виноградников поощряется без всяких ограничений, но ни одной новой лозы нельзя посадить без особого на то разрешения специального контролирующего органа.
Южнее области монте лежит огромная, почти на 15° протянувшаяся с севера на юг, область Патагонских степей. Однако со степями у них мало общего: климат здесь суровый-холодный и сухой. Растительность весьма разрежена; жесткие злаки образуют плотные дернины, часто имеющие вид кочек; немногие колючие кустарники образуют крупные подушки, иногда настолько плотные, что их не может пробить даже пуля.
Земледелие здесь возможно только на орошении и почти не развито. Крайне разреженное население занимается овцеводством. Только в последнее время по реке Рио-Чубут образовался небольшой скудный оазис в связи с большими нефтяными разработками по ней.
На крайнем юге, на Огненной Земле близ поселка Ушуаи, находится каторга для противников нынешнего реакционного режима.
Особняком стоят высокогорные районы Анд. Наиболее значительные по площади находятся на крайнем северо-западе страны. Это-крайне суровые высокогорные пустыни с продолжительным засушливым периодом и осадками, выпадающими преимущественно в виде снега. Растительность отличается совсем особенными видами, часто представленная кустарниками из семейства сложно-цветных. Здесь типична подушковидная форма роста для очень многих растений из разных семейств. «Пуна» и «тола» — местные названия для этой растительности.
Область крайне мало населена, количество скота ничтожно, главным образом ламы.
По крайней западной границе Аргентины протянулась узкая полоса субантарктических лесов из видов южного бука*, существующих здесь в суровых условиях умеренного и холодного климата, отличающегося значительной влажностью. Южный бук представлен на крайнем юге листопадными формами, в более северных и умеренных условиях-вечнозелеными,
Наконец, обратимся к наиболее важному району.
Центр страны занимает обширная область Пампы, о которой уже была у нас речь впереди. Слово пампа — индейское, и на языке племени кечуа значит: «поросшие травой, совершенно лишенные древесной растительности ровные пространства». Это вполне характеризует былую растительность этой плодороднейшей части Аргентины.
До тысячи видов различных злаков составляют флору Пампы, представляя в естественном виде богатые пастбища. Индейские племена, густо населявшие Пампу, занимались охотой на диких жвачных, изобиловавших тогда на равнинных ее просторах. И именно скотоводство было первой отраслью хозяйства, которое начали здесь насаждать первые чужеземные пришельцы.
Черноземные почвы Пампы не привлекали внимания колонистов, и до начала XIX в. в Аргентину ввозился хлеб из США, — настолько ничтожны здесь были посевы. Между тем скот-коровы, овцы, лошади — размножался столь быстро, что не только покрывался спрос на мясо внутри страны, но и на внешнем рынке оно не могло найти сбыта.
Вывозилось лишь некоторое количество живого скота и сушеного и соленого мяса, которое приготовляли примитивные предприятия «саладерос», возникшие вблизи портовых городов. Но саладерос покупали мясо у владельцев ближайших эстансий, так как при отсутствии в то время железных дорог перегон скота из далеких районов Пампы был совершенно невыгоден: цены на мясо были очень низкие. Единственную ценность там представляла кожа. Животных убивали, сдирали шкуру, вырезали лучшие куски мяса, а вся остальная туша оставлялась в поле.
Такое изобилие скота и мяса породило в Пампе совершенно своеобразное блюдо — это «аззайо соп сиего», то есть мясо, жаренное в коже. А. С. Ионин очень красочно описал способ приготовления этого жаркого, который он наблюдал в 1896 году: «целого быка с его костями, толь-ко без потрохов, зарывают в яму, слегка, впрочем, при-крыв его землею, и разводят над ним костер; бык скорее преет, чем жарится в своей коже, почти варится в той воде и в том сале, которое содержит его мясо, и выходит поистине неподражаемое, вкусное, мягкое кушанье из этого мяса Пампы. Другой способ тоже почти не уступает первому по своим результатам и имеет то преимущество, что требует гораздо меньше времени: быка разрезают вместе с кожею на куски и кладут эти очень большие куски прямо на уголья, так чтобы шкура образовала нечто вроде чашки или сковороды, в которой мясо не то жарится, не то варится».
Ионин отмечает, что такой способ приготовления своего рода роскошь, не потому, что требуется целый бык, а по-тому что жертвуется шкура быка, которая составляет почти всю его цену. Он заключает: «Мясо само по себе ничего не стоит, и теперь мы закололи быка, чтобы накормить сравнительно небольшое общество — мы съели едва ли толь-ко десятую его часть, а остальную оттащили в степь и предоставили на корм урубу…»
Баранье же мясо вообще никто не ел. Овец и баранов убивали лишь для снятия шерсти и кожи, а тысячи трупов гнили в степи.
Подобный варварский метод хозяйства продолжался до открытия способа сохранения мяса в мороженом виде. В 1882 г. на Ла-Плате близ Буэнос-Айреса возник первый «фригорификос» — холодильная фабрика-бойня. Аргентинское мясо получило широкую возможность вывоза в Европу, в частности в Англию. Владельцы фригори-фикос, число которых быстро возрастало, так же как и их размеры, получали огромные барыши. Кстати, почти все они вначале находились в руках английских компаний, но за последние десятилетия многие фригорификос были скуплены капиталистами США. Таким путем аргентинское животноводство, получив стимул для нового развития, оказалось под контролем англичан и северо-американцев.
