Мы уже отставали от исходного оптимистического графика, поэтому, поблагодарив хозяев, поспешили по направлению к Италии.
Майкла (так как он не был занят управлением) произвели в штурманы, и, следуя его указаниям, мы запетляли по альпийским дорогам в направлении перевала Сен-Готард. Дороги были странно пусты, и скоро мы уже карабкались собственно в горы, где вид становился все более впечатляющим, со светло-зеленым и опаловым ледниками с одной стороны. Нагруженные машины с трудом продвигались по горным дорогам, и к вечеру стало ясно, что горную гряду мы сегодня не преодолеем. Однако Майкл заверил нас, что Сен-Готард лежит буквально перед нами, и потому мы упорно продолжали продвигаться вперед. Дорога ухудшалась, на ней появились снег, тачая вода, камни, обломки деревьев и прочее, принесенное сверху. Мы настойчиво катили вперед на пониженной передаче по внезапным изгибам дороги и, уже в сумерках, с огромным трудом достигли самой высокой точки перевала. Спустившись в темноте к деревушке на другой стороне, мы остановились поужинать и обнаружили, что мы и правда пересекли перевал, но не Сен-Готард, а Фурка. Местные жители были изумлены не меньше нашего. Перевал Фурка (один из самых сложных в Швейцарии) в это время года официально закрыт, а мы фактически осуществили спуск при слабом свете фар. Экспедиционным голосованием с итогом 2 против 1 с Майкла была снята обязанность штурмана.
Скрепив сердце мы решили, что, поскольку чрезвычайно отстали от графика, мы должны ехать ночь напролет. Это решение не было удачным, потому что начался сильный дождь, и скоро дорога стала очень скользкой. Когда мы ползли вниз в долину Тичино, Стэн уверенно выбился в лидеры — только для того, чтобы встретиться с бедой. В одном месте, там, где дорога изгибалась в форме буквы S, он потерял управление, и машина на полной скорости врезалась в скалу. К счастью, Майкл и Стэн не пострадали, но, когда я объехал угол скалы, свет от фары моей машины осветил мотоцикл, лежавший на одной стороне дороги, а на другой обочине остановилась коляска, без колес, с Майклом, который все еще сидел в ней, как наполовину вылупившийся цыпленок. Мы раскинули палатку рядом с местом крушения и стоически дождались рассвета. Майкл чрезвычайно сдержанно намекнул Стэну, что в будущем тот мог бы ездить немного осторожнее.
— Отстань, — сказал Стэн.
— Мы вдвоем едем, приятель! — последовал незамедлительный ответ. — Вдвоем, и прошу помнить об этом.
Я потратил два дня тяжелой работы в мастерской местного кузнеца, устраняя повреждения. За это время мои спутники подружились с деревенскими ребятишками. От них Майкл и Стэн узнали, что песенка «Salta Gigino, Salta Gigetto!» — итальянская версия нашей песенки «Две маленькие птички», а если прочесть название фирмы «Би-эс-эй» слева направо и справа налево, это будет означать «Bisogne Sapere Angere Anche Senza Benzina», to есть «полезно знать, как ездить без бензина». Но, несмотря на мои усилия (а может быть, именно вследствие моих усилий), несчастливая пассажирская коляска никогда впоследствии не была по-настоящему исправна. С этого времени она всегда свисала, как подбитое крыло, а колеса шатались до такой степени, что Майкл всякое мгновение был готов вскочить на мотоцикл позади своего водителя. В таком искривленном положении мы достигли Венеции.
О днях ее славы, когда Марко Поло прогуливался среди хлопотливой, зажиточной толпы по площади Святого Марка, поэт сказал:
И Венеция предстала, где купцы как короли,
Где Сан-Марко, где невестой дожи море нарекли[2].
Но, как и лучшие дни Тира, дни расцвета Венецианской республики давно минули, потому что, кажется, единственные «купцы как короли» в настоящее время в Венеции — служащие туристических агентств. Когда юный Марко Поло гулял в портовом районе, сюда приплывали торговые суда из таких отдаленных областей, как Россия и Эфиопия. Сейчас большая площадь Святого Марка наполнена суетящимися толпами скандинавов, немцев из Западной Германии, американцев и японцев. Здесь много предпринимателей, впрочем, приехавших не по делам, а для того, чтобы поглазеть. Современная Венеция больше похожа на колоссальную ярмарку, переполненную поддельными сувенирами и блестящей рекламой, ярмарку, которая едва ли может сравниться с карнавалами, когда-то бывшими несравненно более солидным основанием ее средневековой коммерческой доблести. За четыре года до того, как отправиться в свое путешествие, Марко должен был видеть великолепную цеховую процессию, устроенную по приказанию дожа Лоренцо Тьеполо. Процессия заняла полдня, шли кожевенники, корабельщики, стекольщики и золотых дел мастера. Каждый цех нес символ своего ремесла, глав цехов окружали слуги в богатых ливреях, и все это в честь Венеции, Светлейшей.
Марко Поло родился в одной из старейших венецианских семей, корни которой восходили к XI веку. Предками его были переселенцы из Далмации. Поло, как и прочие влиятельные венецианские семьи, составили себе положение торговлей. Флаги с тремя хохлатыми скворцами герба Поло развевались над конторами и складами в Венеции, Константинополе и даже в Солдайе в далеком Крыму. Венеция была королевой морей, и в просторном Арсенале подневольный труд обращался в флотилии, поддерживающие честь королевы. Огромный Арсенал, гордость города, был сам, собственно, городом в государстве, его силы позволяли построить за сто дней сто судов. Мастера Арсенала поразили Генриха III, короля Франции, сделав за два часа из пришедшего в негодность корабельного корпуса полностью оснащенную боевую галеру. Адриатика была не чем иным, как венецианским озером, над которым владычествовали венецианские флотилии. Гребцами были специально обученные далматинские свободные граждане, каждой такой командой управлял представитель какой-либо купеческой фамилии, которые, между прочим, жертвовали Светлейшей прекрасные военные корабли.
В середине XIII века увеличившая морскую мощь Генуя бросила вызов венецианскому владычеству, и два города-государства схватились в борьбе за превосходство на море. По странному капризу судьбы именно соперничество между Генуей и Венецией спасло от небытия знаменитое путешествие Марко Поло. Последний принимал в борьбе непосредственное участие, командуя венецианским военным кораблем, и был взят в плен в одной из битв; передают, что это случилось во время проведения блестящего арьергардного маневра. Генуэзский адмирал поклялся «взнуздать коней святого Марка», и захваченные галеры были с позором отбуксированы кормой вперед в порт Генуи, а их гордые вымпелы брошены в воду. Марко заключили вместе с другими пленными во дворец Сан-Джорджо, он содержался здесь до обмена пленными, состоявшегося 25 мая 1299 года во время перемирия, инициатором которого был капитан-миланец Маттео Висконти.
