Лучшего места насекомое не могло выбрать. Сведя в одну точку зрительные линии обоих своих глаз, кузен Бенедикт мог теперь, словно через увеличителньое стекло, рассмотреть насекомое.
— Боже мой! — вскричал кузен Бенедикт вне себя от радости, — Бугорчатая мантикора.
Грубая ошибка: надо было не выкрикнуть, а только подумать это! Но не слишком ли многого мы требуем от самого большого энтузиаста среди энтомологов? Как тут не испустить крик радости, когда у вас на носу сидит бугорчатая мантикора с широкими надкрыльями, насекомое из семейства жужелиц? Редчайшая разновидность мантикоры, водящаяся как будто только в южной части Африки, экземпляр, какого нет в лучших коллекциях! Да разве можно тут не вскрикнуть от радости? Это уже свыше сил человеческих.
Но беда не приходит одна: кузен Бенедикт не только вскрикнул, но и чихнул. Крик оглушил мантикору, а чихание вызвало сотрясение ее опоры. Кузен Бенедикт быстро поднял руку, с силой сжал пальцы в кулак и захватил только кончик собственного носа! Мантикора успела улететь.
— Проклятие! — воскликнул ученый.
Но тут же он взял себя в руки, и все дальнейшее его поведение могло служить образцом замечательного самообладания.
Кузен Бенедикт знал, что мантикора почти не летает, она только перепархивает с места на место, а больше бегает. Он опустился на колени. Вскоре он увидел в десяти дюймах от своего носа черную точку, быстро скользившую в солнечном луче. Лучше всего было не стеснять эволюций мантикоры, изучать ее на приволье. Только бы не потерять ее из виду.
— Поймать ее сейчас, — сказал себе кузен Бенедикт, — это значит рисковать раздавить ее. Нет! Я не сделаю этого! Я поползу за ней следом. Я буду изучать ее поведение в естественных условиях! Я буду любоваться ею! А поймать ее я всегда успею.
Разве кузен Бенедикт был не прав? На этот вопрос трудно дать ответ. Как бы то ни было, но кузен Бенедикт опустив нос к самой земле, пополз на четвереньках вслед за мантикорой, насторожившись, словно охотничья собака, почуявшая след. Через мгновение ученый уже выполз из своей хижины и передвигался по опаленной полуденным солнцем траве прямо по направлению к ограде фактории. Еще через несколько минут он был уже у самого частокола.
Как поступит мантикора? Поднимется в воздух и перенесется через ограду, оставив своего влюбленного преследователя по ту сторону частокола? Нет, это не в характере мантикоры — кузен Бенедикт хорошо знал привычки этих жужелиц.
И он все продолжал ползти уже слишком далеко от насекомого, чтобы дать ему энтомологическое определение (впрочем, это было уже сделано до него), но настолько близко, что все время видел, как двигается по земле эта крупная точка.
Вдруг путь мантикоре преградило широкое отверстие кротовой норы под самой изгородью. Не задумываясь, жужелица отправилась в эту подземную галерею — она всегда ищет подземные ходы. Кузен Бенедикт испугался, что насекомое ускользнет от него. Но, к большому его удивлению, ширина прорытого кротом хода достигала по меньшей мере двух футов. Это была своего рода подземная галерея, по которой сухопарому энтомологу нетрудно было проползти. Он устремился туда вслед за жужелицей и не заметил даже, что, «зарывшись в землю», находится уже под оградой фактории. Кротовый ход соединял огороженную территорию с внешним миром. Через полминуты кузен Бенедикт выполз из фактории на свободу. Но ученый даже не обратил на это внимания: настолько он был поглощен мыслями об изящном насекомом, которое вело его за собой.
Но мантикоре, видимо, надоело ходить пешком. Она раздвинула надкрылья и расправила крылышки. Кузен Бенедикт почувствовал опасность. Он вытянул руку, чтобы накрыть насекомое ладонью, как бы заключить ее в темницу, и вдруг… фрр! Жужелица улетела.
Легко представить себе отчаяние кузена Бенедикта. Но мантикора не могла улететь далеко. Энтомолог поднялся на ноги, осмотрелся и бросился за ней, вытянув вперед руки.
Насекомое кружилось в воздухе над его головой; маленькое черное пятнышко неуловимой формы мелькало перед его близорукими глазами. Кузен Бенедикт замер на месте, ожидая, что, покружившись над его взъерошенной шевелюрой, усталая мантикора снова опустится на землю. Все говорило за то, что так она и поступит.
Но, к несчастью для незадачливого ученого, фактория Альвеца, расположенная на северной окраине города, примыкала к большому лесу, тянувшемуся на много миль. Если мантикора вздумает улететь под сень деревьев и там начнет порхать с ветки на ветку, придется распроститься с надеждой водворить в жестяную коробку лучшее украшение коллекции.
Увы, так и случилось! Покружившись в воздухе, мантикора сначала опустилась на землю. Кузену Бенедикту неожиданно повезло: он заметил место, куда село насекомое, и тотчас же с размаху бросился на землю. Но мантикора больше не пыталась летать — она скачками передвигалась по земле.
Совершенно измученный, с ободранными до крови коленями и расцарапанными руками, энтомолог не отставал от нее. Он кидался то вправо, то влево, бросался ничком, вскакивал, как будто земля была раскалена докрасна, и взмахивал руками, словно пловец, в надежде схватить неуловимую черную точку.
Напрасный труд! Руки его хватали пустоту. Насекомое, играючи, ускользало от него. Наконец, добравшись до свежей зелени деревьев, оно взвилось в воздух, задело ученого и исчезло окончательно, подразнив на прощанье его слух самым ироническим жужжанием.
— Проклятие! — еще раз воскликнул кузен Бенедикт. — Скрылась!.. Неблагодарная тварь! А я-то предназначал тебе почетное место в своей коллекции! Ну нет! Я от тебя не отстану, я буду преследовать тебя, пока не поймаю.
Огорченный энтомолог забыл, что при его близорукости бесполезно было искать мантикору среди зеленой листвы. Но он уже не владел собою. Гнев и досада обуревали его. Он сам виноват был в своей неудаче! Если бы он сразу схватил эту жужелицу, вместо того чтобы «изучать ее поведение в естественных условиях», ничего бы не случилось и он обладал бы сейчас великолепным образцом африканской мантикоры — насекомого, которому дали имя сказочного животного, якобы обладавшего человеческой головой и туловищем льва.
Кузен Бенедикт растерялся. Он даже не подозревал, что в погоне за мантикорой выбрался из фактории Альвеца, что неожиданное происшествие вернуло ему свободу. Он думал лишь об одном: вот лес, и где-то в нем — его улетевшая мантикора.
Какой угодно ценой поймать ее!
И он бежал по лесу, не размышляя о том, что делает. Повсюду ему мерещилась драгоценная мантикора. Он махал в воздухе руками и мчался стремглав вперед. Куда заведет его это бессмысленное преследование, как он найдет обратно дорогу и найдет ли он ее вообще, — об этом он себя не спрашивал. Он углубился в лес по крайней мере на целую милю, рискуя столкнуться с враждебным туземцем или попасть в зубы хищному зверю.
