Гид входит в автобус и называет водителю адрес гостиницы. Пустынный перекресток, гомон базара, затем — сухой скрип тормозов, толчок, резкая остановка. Улица, на которой мы высаживаемся, не асфальтирована, дома практически развалились. Люди спят на газетах прямо на земле, в пыли. Откуда-то доносятся звуки транзистора. Все выходят из автобуса, всем хочется спать, но нужно дождаться раздачи паспортов. Паломники из Алжира могут идти отдыхать. Их проживание оплачено заранее. Те, кто приехал из Европы, должны платить. Сколько? «Тысяча риалов в неделю, — небрежно бросает йеменский чичероне. — Ах, это для вас слишком дорого! Тогда можете дрыхнуть под открытым небом, вот за это платить не придется». Но мы знаем «сезам», открывающий на Востоке все двери. Мы не хотим платить хозяину, но хотим отблагодарить нашего гида. Он улыбается с понимающим видом. Хороший бакшиш лучше плохой ссоры.
Стены, выкрашенные масляной краской, низкий потолок, пол, выложенный плитками, намертво закрытое окно, неисправный кондиционер и десять человек, лежащие рядком на кроватях, — вот наша комната. Из кранов, видимо, вода текла лет десять назад — они сухи, как стебли осеннего камыша. Выключатель треснул. Неоновые лампы дневного света невозможно выключить, что вполне оправдывет эпитет Медины — «светозарная». Мы добрались до Медины намного быстрее, нежели Мухаммед со своими спутниками. На верблюдах подобное путешествие займет по меньшей мере неделю. Жители Ясриба, который позже стал называтся Мединой, поверившие посланию пророка, со дня на день ожидают его прихода. Они мечтают открыть ему свой город, как уже открыли ему свои сердца.
Полдень 24 сентября 622 года. Ослепительное небо, горячий воздух, обжигающий легкие. Оазис Ясриб застыл в оцепенении, накрытый колпаком удушающей летней жары. Кто-то прячется от нее в прохладных глинобитных домах, кто-то стремится укрыться в тени своих фруктовых садов. К югу от пальмовой рощи, в поселении Куба крестьянин-иудей закончил работу в огороде — пора отдохнуть. На горизонте появляется едва различимая черная точка. Мираж? Силуэты становятся все четче и четче, все явственнее проступают в ослепляющем мареве пустыни. Это трое измученных людей и два верблюда, спешащие поскорее добраться до спасительной тени деревьев. Мухаммед, Абу Бакр и их проводник еле живы. Крестьянин бросает лопату и бежит предупредить мекканских сторонников пророка о его прибытии. Весть быстро распространяется по всему оазису: так искра бежит по бикфордову шнуру. Все моментально оживляются. Преисполненные восторга, люди выбегают навстречу посланнику, приносят воду, молоко, хлеб, финики. Под ослепительным небом они встречают его возгласами: «Полная луна восходит для нас…» — славословие, которое потом разнесется по всему свету и станет песней объединения миллионов и миллионов душ.
Наступает решающий этап в жизни посланника, исторический перелом в его проповеди. Новая эра открывается для человечества. Для бесчисленных поколений мужчин и женщин часы времени начнут свой ход именно от этого душного, ленивого дня, от этой прерванной сиесты.
Иудеи отсчитывают время от сотворения мира, христиане — от Рождества Христова, мусульмане же — с этого дня истины, подобного звену, соединяющему прошлое (что теряется в «варварских» веках языческого невежества (джахилия) и настоящее, которое становится доверчивой самоотдачей или покорностью (как переводится слово ислам) Богу. Так окончательное переселение Мухаммеда стало началом времясчисления уммы. Арабское слово хиджра, означает не «бегство», вопреки столь привычному и частому переводу, который вызывает гнев у верующих, но выражает идею разрыва — неважно, идет ли речь о родственных связях, дружественных, коммерческих или сексуальных отношениях. Развод, расставание. Новый религиозный календарь не начинается точно с даты его прибытия в оазис Ясриба, но с первого дня лунного года, который, как полагают и как это принято считать, совпал тогда 16 июля 622 года с новым годом — годом милости.
Местные сторонники пророка, которые уже дали прибежище его мекканским последователям, яростно спорили о том, кто же будет удостоин чести предоставить ему свой кров. Сам же он, погруженный в молитву, оставался невозмутим и безразличен к тому, чем закончатся эти оживленные споры между различными кланами, оспаривающими честь принять его у себя. Он хорошо понимал, что, если он уступит желанию одних, то тем самым вызовет недовольство других. Он выжидал до четверга, а потом решил, что этот выбор он предоставит совершить своей верблюдице. По такому случаю с нее сняли уздечку, и она побежала под пальмы, то останавливаясь, чтобы пощипать зелени, то пронзительно крича и при этом постепенно продвигаясь к северу. В конце концов она остановилась в центре оазиса, на клочке земли, принадлежащем двум сиротам. Мухаммед спрыгнул на землю и решил остаться здесь. Выбранное таким образом место тут же было куплено за хорошую цену у владельцев.
Началось строительство. Каменщики и плотники ревностно принялись за дело. Пророк подбадривал их собственным примером, работая бок о бок с ними. Через несколько дней постройка — конечно, очень скромная — была готова. Двор обнесли стеной из кирпичей, высушенных на солнце. Стволы пальм поддерживали крышу, сделанную из подручных материалов: веток, скрепленных глиняным раствором. С западной стороны были выстроены две скромные хижины для жен пророка: Сауды и дочери Абу Бакра Айши, на которой он женился во время строительства дома. Циновки, лежащие прямо на земле, отмечали вход в благородное жилище. Так родилась первая мечеть, одновременно являвшаяся молельней для маленькой группы мусульман и домом пророка, где он принимал приходящих к нему людей, произносил проповеди и объявлял о новых законах. Там же привязывали пленников, лечили раненых и даже устраивали состязания между воинами, вооруженными копьями и щитами.
Так родился центр притяжения маленькой уммы. В противоположность Мекке, городу, расположенному на склоне горы, имеющему вид суровый и каменистый, Ясриб — это спокойная, приветливая долина, подобная раскрытой ладони протянутой руки. Даже ее горы — Спина осла и Горб верблюда, которые нарушают плоскость северного горизонта, приобретают мягкие округлые формы, а по цвету они коричневатые и гладкие, как кожа мулата. Мекка — это острый кремень, Ясриб же — сочный финик. Мекка преследовала пророка, а потом и вовсе изгнала, а Медина приютила его и усыновила. В тени ее финиковых пальм поруганный и изгнанный проповедник превратился в главу общины.
