— Граждане! Люди! Цените нелегкий труд студентов и практикантов. За ними будущее!
Я вошел в избушку и увидел до боли знакомую картину, вождь и Куно сверлили друг друга взглядом.
«Боже ты мой! Сейчас-то, что не так?» — подумал я.
Окинув их взглядом, я развернулся и направился на выход.
— Постой Вик! Куда это ты направился?
— Туда где птицы поют, и ласковое солнце нежно гладит лучами, обнаженные тела молодых девушек. — ответил я и закрыл за собой дверь.
— А ну вернись! — заорал Куно.
«Сейчас, только флаг на мачте поменяю! — подумал я и пошел на кухню. — Надеюсь, там кормят голодных алькадов, в неурочное время?»
Дверь в избушку распахнулась, и на улицу выбежал взбешенный Куно.
— Я приказал тебе вернуться назад!
Я обернулся и окинул его взглядом:
— Довожу до вашего сведенья господин управляющий, что вы только что уволены, за несоответствие занимаемой должности. Расчет можете получить немедленно, у моего личного помощника господина Гамилькара. Не смею вас задерживать!
Кашевар при моем приближении попытался натянуть воротник мундира повыше, но это не помогало. Следы любвеобильности Домны, светились фиолетовым светом на его шее.
«Везет же мужику! — подумал я. — Наварил каши, ублажил Домну и спать. Никакие интриганы тебе в душу не лезут. Думает, я его наказывать буду. Но не в этот раз! Пусть в этом форте хотя бы двое счастливых людей будет».
Сделав вид что ничего не заметил, я попросил чего-нибудь поесть и был снабжен парочкой бутербродов и кружкой чая.
Нет, ну почему люди сами себе проблемы создают, а потом героически их преодолевают? Все что я создавал в течение года, может пойти прахом из-за того, что два человека по-разному понимают слово дружба? Не знаю, не знаю. Может быть, они понимают под этим словом, что-то другое, отличное от понимания простых людей?
«Отдай мне все, что у тебя есть, и я за это назову тебя другом!» — замечательная фраза для тех, кто никогда не имел друзей. Или, например: «Несправедливо, что Сибирь принадлежит, только варварской России!», а вот еще: «У нас нет постоянных союзников, есть только постоянные интересы!»
Что там еще на ум приходит?
«Чем больше узнаю людей, тем больше нравятся собаки!» — какую «замечательную» фразу сказал Гитлер. Как точно, все эти выражения описывают сложившуюся ситуацию. Но вмешиваться я не желаю, все без толку. Разве эти двое что-нибудь решают? Нет! Главный паук, сидящий в Карфагене, еще не сказал своего слова! Какое ему дело до проблем алькада захолустной деревеньки? Эта парочка начнет войну, а потом прибывшая из Карфагена эскадра, раскатает тех, кто выжил в пыль! Но меня к тому моменту здесь не будет. Заберу всех, кто захочет пойти со мной, и уйду в сельву! В отличие от этих якобы благородных защитников народа, я знаю, насколько велик мир и сумею найти в нем место для достойной жизни!
А еще я знаю, что гибель миллионов людей и испытываемый ими смертельный ужас, на другом конце света никого не интересует! И даже апокалипсис целых народов, кажется глупой шуткой. И поэтому делите свой кусок реки, делите желтый металл, из которого даже ножа не сделать. Зачем он мне? Он мне нужен, только когда я играю по вашим правилам. В сельве я не променяю кусок ржавого железа на все золото мира! Там! — ваши правила, которые вы навязали мне, не действуют! В том мире я работал за резаную бумагу, которую вы по своей прихоти в любой момент могли превратить в фантики от конфет. Но здесь!!! Здесь я свободен! Свободен как птица! И никто не сможет остановить меня! Только смерть или я сам! Поэтому, мне нет дела до вашей алчности, подлости и властолюбия. Я исполню свою мечту здесь или на другом конце мира: «Свободный город, для свободных людей!»
Я знаю, что один человек может очень немного, но даже капля точит камень!
Закончив импровизированный обед, я хотел уйти из форта в мастерскую, как ко мне за стол присела Фелицата.
— Переживаешь Вик? — спросила она.
— Просто места себе не нахожу, кое-кто договориться между собой не может, а расхлебывать проблемы придется другим. — с сарказмом ответил я. — Пришла заступаться? Может быть, напрасно ты так беспокоишься за своего учителя, тебя-то он точно в беде не оставит!
— Какого учителя ты имеешь в виду?
— Ты ведь тоже из «птенцов» Карфагена? Из детей-сирот, которых Куно взял под свое крылышко?
— Не знаю, о чем ты говоришь Вик.
— Действительно, о чем это я? — я шутливо погрозил Фелицате пальцем. — Может быть о том, что вы с Куно разговариваете одними и теми же словами? Чувствуется одна школа риторики. Только вот, в твоих сопроводительных документах о том что ты окончила университет, ни слова нет. И обвинение какое-то странное, у остальных все расписано, что конкретно они делали во время мятежа, а у тебя просто обозначено участие. Если бы написали, что ты член семьи мятежника, веры с моей стороны было куда больше.
— Наверное, писарь попался ленивый. Ограничился двумя строчками! — ответила Фелицата. — Я могу рассказать тебе свою историю.
— Избавь меня Спящий творец от выслушивания еще одного рассказа! Хватит с меня историй! Если я захочу выслушать очередную байку, капитан Джабари всегда к моим услугам! Он, по крайней мере, всегда смеется, когда их рассказывает! А не делает при этом, такое серьезное лицо.
— Если ты мне не веришь, то я ничего с этим не могу поделать.
— Ну почему не можешь? Вполне себе можешь! «Эос» скоро отплывает, отправляйся со своим учителем в Манагу. Иногда один поступок заменяет тысячу слов.
— Ты меня прогоняешь?! — глаза Фелицаты расширились.
— Нет! Но мне уже надоело, что рядом со мной находятся люди, которым я не могу доверять! Такое впечатление, что в Руисе собрались все шпионы Карфагена, причем шпионы самого низкого пошиба! Мне интересно, что мне ответит Куно, на предложение, увезти тебя с собой? Мы сейчас посидим и дождемся, когда он выйдет к нам. Возможно, я узнаю много нового!
Посиделки мне порядком надоели, но допустить, что бы Фелицата предварительно договорилась с Куно, о том что мне говорить, я не мог. Наконец-то из избушки показались высокие договаривающиеся стороны. Вид у них был, на удивление спокойный и умиротворенный. Как будто, это не они, полчаса назад были готовы перегрызть друг другу горло.
«Замечательно! — подумал я. — Договор, судя по всему заключен! Только вот последствия мне могут весьма и весьма не понравится!»
Дождавшись пока все усядутся, я спросил:
— И как все прошло?
— Могло быть и лучше! — ответил вождь.
