— Могу дать совет. Пусть Мокаши и Нитсас-Ини подойдут ко мне и Виннету. Мокаши может забрать свое оружие, потому что он еще не сложил его, он — свободный человек. Но пусть ваши и наши воины останутся на своих теперешних позициях, пока не кончится наш совет.
— А не может ли этот совет пройти здесь, возле меня?
— Мог бы, но ты должен согласиться, что преимущество сейчас за нами, поэтому гораздо правильнее, чтобы ты пришел к нам.
— Как свободный человек и воин?
— Да.
Мокаши поднял свое ружье и пошел к Олд Шеттерхэнду. Оказавшись рядом, он опустился на землю, исполненный достоинства, соответствующего воину его сана. Белый охотник занял свое место рядом, Виннету тоже сел. Подошел и Нитсас-Ини. Ему пришлось пройти через строй воинов нихора, которые расступились и мрачно глядели на него. И все же ни один не осмелился прикоснуться к вождю или хотя бы сказать в его адрес недружелюбное слово. К сидящим присоединился и Вольф, считавшийся у навахо вождем.
Совет мог начинаться, но собравшиеся сидели, по индейскому обычаю, еще с четверть часа, не говоря ни слова. Каждый был занят своими мыслями, настраиваясь на долгий и трудный разговор. Шеттерхэнд и Виннету испытующе поглядывали на тех и других, как бы желая проникнуть в их самые тайные мысли. Затем они обменялись между собой быстрыми взглядами. Как всегда, они понимали друг друга без слов. Виннету заговорил первым, но это был лишь короткий вопрос:
— Здесь собрались на совет пять воинов. Кто из них должен говорить?
Снова на некоторое время воцарилось молчание, потом Нитсас-Ини ответил:
— Наш брат Олд Шеттерхэнд не хотел крови. Пусть он и говорит!
— Хуг! — кивнули другие, выражая свое согласие. Шеттерхэнд выждал еще немного, чтобы его слова имели больший вес, после чего начал:
— Мои братья знают, что я всегда был другом краснокожих. Индейцам принадлежала вся страна от одной Большой воды до другой, но пришли белые и все отобрали. Индеец стал бедным больным человеком, который очень скоро умрет. Белый — его враг, и не в последнюю очередь он победил потому, что сеял раздоры между краснокожими, натравливал одно племя на другое. Индейцы были настолько неразумны, что сами позволили всему этому произойти, а сами до наших дней так и не стали умнее. Они ссорятся между собой, а ведь могли бы даже сегодня добиться чего-то большего, если бы забыли взаимную ненависть и относились друг к другу как братья. Прав ли я?
— Хуг! — раздалось вокруг.
— Да, я прав — дела обстоят именно так, как я сказал. Доказывают мою правоту и два враждебно настроенных племени: навахо и нихора. Пусть мой брат Нитсас-Ини скажет мне, к какому большому народу принадлежит племя навахо?
— К народу апачей, — ответил вождь навахо.
— А теперь пусть Мокаши скажет мне, к какому народу принадлежат нихора?
— Также к апачам, — ответил на это Мокаши.
— Теперь мои братья видят, что я был прав. Нихора и навахо не просто принадлежат к краснокожим, они — дети одного и того же народа. Они должны всегда любить и поддерживать друг друга, бок о бок сражаться с белыми врагами. Вместо этого они враждуют и работают на общего неприятеля. Пусть мой брат Нитсас-Ини скажет мне, почему он выступил против нихора!
— Они выкопали топор войны.
— Хорошо, тогда пусть Мокаши скажет теперь, зачем он вел своих воинов против навахо?
— Они тоже выкопали топор войны.
— Разве вы не поняли, что я хотел сказать? Я хотел услышать причины ваших действий, а вы не можете мне даже объяснить их. Вы только твердите одно и то же. Вы напоминаете маленьких детей, вцепившихся в волосы друг другу, не будучи в состоянии назвать повод своей ссоры! Но стоит ли смеяться над вами, словно над детьми — над вами, которых боялись бы и уважали, если бы вы крепко держались вместе? Вы решили воевать друг с другом, уничтожать своих соплеменников, и вам просто повезло, что ваши лучшие друзья — Виннету и я — пришли сюда, чтобы сказать вам то, что вы вообще-то должны знать сами, — Шеттерхэнд сделал паузу, чтобы слова его оказали должное действие, а потом продолжил: — Мой краснокожий брат Нитсас-Ини не только знаменитый, храбрый воин, но и осторожный и мудрый правитель своего племени. Он осознал, что краснокожие должны умереть, если останутся такими, какие они есть. Поэтому он принял важные решения и претворил их в жизнь. Он взял в жены белую скво, которую любит и которой обязан многим, чего без нее никогда бы не узнал. Он послал своего сына за море, чтобы тот мог выучиться там, как сделать пустыню плодородным краем. Он знает, что война приносит только несчастья, тогда как желанного счастья надо искать только в мире. Может быть, он вдруг изменил свое мнение? Может быть, теперь он снова желает пролить кровь своих краснокожих собратьев?
— Уфф! Я этого не хочу! — ответил навахо.
— Так я и знал, так и думал. Если бы было иначе, я не смог быть твоим другом и братом. А что же Мокаши, вождь нихора? Он вышел на поле сраженья без достаточных на то причин и не добился никаких преимуществ перед своими врагами. Ему придется согласиться, если он только позволит своим устам говорить правду и поймет, что в данный момент он находится в очень опасном положении. Он согласен со мной?
— Хуг! — Мокаши кивнул, прозрев наконец, какие мирные намерения имеет Олд Шеттерхэнд.
— Разве умный человек, оказавшийся в подобных обстоятельствах, все еще будет желать смерти своим соперникам, которые держат в руках его собственную жизнь?
— Нет.
— Ладно, значит, думаем мы одинаково. Ни Нитсас-Ини, ни Мокаши не желают вражды. Речь, стало быть, пойдет только о ранее пролитой крови и об ее отмщении. Потерял ли Мокаши хотя бы одного из своих воинов?
— Нет.
— Будет ли он мстить навахо?
— Нет.
— Теперь я спрошу о том же моего брата Нитсас-Ини.
— Были убиты Хасти-тине и его спутник, — мрачно ответил тот.
— Их убили нихора?
— Нет, их убил бледнолицый, которого называют Нефтяным принцем.
— Значит, за их смерть ты не станешь мстить воинам нихора. Здесь вы едины во мнениях. Проблема состоит только в том, что нихора теперь окружены и в случае сражения прольется их кровь, но Нитсас-Ини не жаждет крови. Еще одна проблема в том, что Мокаши держит в плену восемь воинов навахо. Нельзя ли исправить это положение? Нихора отдают пленников, а навахо размыкают кольцо окружения. Потом можно закопать топор войны. Надеюсь, мои братья согласятся на это предложение, поэтому я сделаю вот что.
Охотник снял с пояса кисет с табаком, а с нашейного шнурка — трубку мира. Затем Шеттерхэнд спросил Мокаши:
— Согласен ли с моим предложением, вождь нихора?
— Да, — ответил тот, внутренне радуясь, что так легко ушел от опасности верной гибели.
