— И я вас тоже! — проскрежетал он. — Вы ведь Олд Шеттерхэнд!
— Совершенно верно! Я понимал, что узнан вами, но не показывал этого. А вы вели себя, как школьник. Если вы хотели оставить в дураках Олд Шеттерхэнда, то должны были действовать хитрее. Что вы намерены сделать с эмигрантами?
— Ничего!
— Конечно, вы мне об этом не скажете. Я спросил не для того, чтобы получить ответ. Своим вопросом я только хотел дать вам понять, что эти люди находятся под моей защитой. Я не намерен говорить с вами о том, что я знаю и о чем думаю. Я хочу лишь предупредить вас, что любое насилие, которое они испытают, обратится против вас самого. То, что случилось с вами, пусть послужит вам хорошим уроком. Вы покушались на мою жизнь, а теперь я держу в своих руках вашу. Пусть это будет вам предупреждением! В следующий раз вы распрощаетесь с жизнью — это уж точно. Как я заранее увидел вашу еще не вылетевшую пулю, так я предвижу еще многое другое, тогда как вы смотрите не дальше завтрашнего утра, потому что преступление по природе своей близоруко.
Я отвернулся от Мелтона и кивнул мальчишкам, чтобы они отошли от него, потому что хотел им сказать кое-что, о чем он не должен был слышать. Скво — сама осторожность — осталась стоять возле мормона, которого не хотела выпускать из виду, хотя он и был связан.
— Мои юные краснокожие братья пусть внимательно выслушают, что я хочу им сказать, — начал я. — Нас четверо, а лошадь у нас только одна; нам нужны еще три лошади, и мы должны их украсть. Я — не вор, но в нашем положении надо обязательно уехать верхом, и ничего другого придумать я не могу. Когда я разговаривал с асьендеро, он отказался удовлетворить мою просьбу, потому что боялся индейцев-юма. Следовательно, мне придется взять то, в чем он мне отказал, и я теперь возвращаюсь на асиенду, чтобы увести с лугов три лошади. Тем временем мои братья должны охранять пленника. Правда, он сейчас для нас не опасен, да и в такой поздний час вряд ли кто забредет в такую даль, но я, на всякий случай, должен принять меры безопасности.
— Олд Шеттерхэнд может на нас положиться, — уверил меня старший брат. — Мы выполним его приказ, хотя чувствуем себя обиженными из-за того, что он возвращается один на асиенду.
— Почему это?
— Потому что тем самым белый брат показывает нам, что считает нас неопытными мальчишками, которым не под силу даже увести лошадь.
Я достаточно хорошо был знаком с обычаями и взглядами индейцев, чтобы понять: оба молодых человека чувствуют себя обиженными. Стечение обстоятельств требовало от меня установления постоянных отношений с их племенем, и я решил, что надо бы проявить к ним доверие. Поэтому я ответил так:
— Я видел, как храбро вы защищались от бандитов, и считаю вас мужественными воинами. Не сомневаюсь, что у вас, кроме храбрости, есть и необходимая сноровка. Я хочу у вас спросить, хотите ли вы добыть лошадей?
— Конечно, хотим! — весело закричали они.
— Хорошо! Значит, мне не надо говорить, куда вы должны повернуть?
— Нет. По дороге мы видели лошадей. Нетрудно поймать по одной для нас.
— По одной? Но ведь нам нужно три!
— Но ведь у пленника тоже есть лошадь. Он расскажет нам, где привязал ее.
— Эту мы не возьмем. На Ней он ехал из Лобоса; она, стало быть, очень измучена, а на лугах можно найти совсем свежих лошадей. Я мог бы говорить еще и дальше, но лучше я сообщу вам все необходимое немного позже. Итак, вам надо отправляться немедленно; я подожду вас здесь.
В ту же секунду они исчезли, не сказав ни слова своей сестре. Я же лег в траву возле мормона, думая о том, как мальчишки справятся с заданием. Мелтон лежал неподвижно, как мертвый. Гордость не позволяла ему ни о чем-нибудь попросить, ни просто вымолвить хоть слово, но время от времени дыхание его становилось учащенней и тяжелей: поврежденные кисти рук причиняли ему боль.
Об индейских мальчишках я не беспокоился. То, что им предстояло сделать, было само по себе легким, и лишь какая-нибудь случайность могла осложнить дело или даже привести к провалу операции. В этом случае они вернутся, не выполнив задания; вот и все, чего можно было опасаться, ибо мне даже не приходило на ум, что они могут попасться. Прошло два часа, потом из травы, самое большее в четырех шагах от меня, вынырнула какая-то фигура. Я тут же вскочил, чтобы схватить пришельца, но мои вытянутые руки опустились, потому что я узнал старшего из краснокожих.
— Брат мой вернулся, — сказал я. — Почему же он пришел тайком?
— Чтобы Олд Шеттерхэнд увидел, что никто не сможет меня заметить, если я этого захочу.
— Твоя походка бесшумна, словно полет мотылька, ты будешь хорошим воином. А где же твой брат?
— Я пошел вперед, чтобы спросить тебя, должен ли видеть лошадей пленник?
Он разговаривал со мной очень тихо, а я ответил громко:
— Пусть приведет их. Вас никто не видел?
— Пастухи были глухи и слепы. У нас было даже время выбрать среди лошадей наиболее крепких и сильных.
Он свистнул, после чего сразу же послышался стук копыт приближающихся лошадей. Значит, мальчишки подвели животных совсем близко, а я этого и не заметил. Оба парнишки гордились, что им удалось это сделать. Когда я рассмотрел лошадей, насколько это было возможным в ночной темноте, то убедился, что это были прекрасные животные, и в то же время приметил, что один конь был под седлом. Я попросил старшего рассказать, как им удалось достать седло, и он ответил:
— У моего взрослого белого брата нет седла, поэтому мы отыскали лошадь пленника и сняли с нее седло. Потом мы отпустили ее, потому что пленник с поврежденными руками все равно не сможет ехать верхом.
Значит, они нашли лошадь мормона и позаботились о том, чтобы у меня была необходимая сбруя, а это доказывало, что теперь я могу ставить перед ними вполне серьезные задачи, которые будут под силу подросткам такого возраста.
— Конокрад! — вдруг презрительно закричал мне мормон. — Теперь, стало быть, знаменитый Олд Шеттерхэнд ничем не отличается от обычного мошенника!
Не показывая своей обиды, я развязал его ноги и сказал в ответ:
— Ну, вот вы и свободны, гнусный убийца. Теперь убирайтесь отсюда и расскажите асьендеро, что мне пришлось забрать его лошадей. Может быть, он получит их назад или деньги за них. Если же этого не произойдет, то пусть он запишет эту небольшую потерю на свой собственный счет. Вам же я дам совет: побыстрее наложите на кисти лубки и крепко их забинтуйте, а то может так случиться, что вы больше никогда не воспользуетесь собственными руками. Ради вашего блага я хотел бы пожелать, чтобы мы никогда не встретились, так как я убежден, что такая встреча будет иметь печальные для вас последствия.
