Несмотря на такое значительное количество людей, в лагере было необыкновенно спокойно; конечно, индейцы чувствовали себя в безопасности, тем не менее необходимыми предосторожностями они не пренебрегали. Теперь я увидел, как один из суетившихся у котлов мужчин вошел в палатку вождя. Видимо, он доложил, что еда готова, потому что сразу же вышел наружу, хлопнул несколько раз в ладоши и громко закричал:
— Мишьям, на… выходите, еда готова!
Находившиеся в палатках индейцы стали появляться с мисками, другие же поспешили в палатки за своей посудой; все торопились к кострам, чтобы наполнить миски. Только двое не сделали этого. Они чувствовали себя слишком важными особами, чтобы принять участие в общей еде. Это были Большой Рот и какой-то белый, вышедшие из палатки вождя и теперь стоявшие перед нею, наблюдая за разворачивавшейся перед их глазами сценой. Кто был этот белый, я не мог пока рассмотреть, потому что он стоял спиной ко мне; позднее, когда он повернулся, я узнал в нем… молодого Уэллера, бывшего корабельного стюарда.
Значит, мои предположения в целом подтвердились, и теперь вопрос состоял только в том, где же находился его отец. Во всяком случае — не здесь, не в лагере, иначе он вышел бы вместе с сыном.
Трапеза у этих девяти десятков человек заняла не больше трех минут, потом люди опять стали бездельничать. Мы еще долго наблюдали за лагерем и не приметили ни одного признака, что сегодня что-то намечается. Позднее вождь с Уэллером снова вышли из палатки. Бледнолицый дал знак, и к нему подвели лошадь. Он, видимо, собрался куда-то ехать.
— Пошли! — шепнул я мимбренхо. — Нам пора.
— Куда мы поедем?
— Точно я еще не знаю, но, может быть, к асиенде.
Старым путем мы вернулись назад и, еще не добравшись доверху, увидели, как Уэллер поскакал в долину. Он был один. Мы шли ускоренным шагом к оставленным лошадям. Мы вывели их на открытое место, сели в седла и поехали назад к устью боковой долины, где остановились за скалой, чтобы осмотреться. Если Уэллер повернет по главной долине вниз, то ему придется проехать мимо нас; если же он не проедет, значит, он поскакал вверх, к асиенде.
Он не проехал, хотя мы ждали его с четверть часа, и тогда я решил тоже податься вверх, по его следам. У меня в голове крутились разные предположения. Прежде всего я спрашивал себя, покажется ли он на асиенде или будет скрываться. Последнее казалось мне более правдоподобным, так как он, безусловно, был послом между вождем и мормоном. Если это верно, то он встретится с Мелтоном в каком-нибудь уединенном месте. Знай я это место, было бы можно подслушать их и, может быть, выведать весь план. Но места встречи я не знал. А можно ли было догадаться о нем? Да, но действовать надо было быстро.
Итак, мы покинули устье первого бокового ущелья и быстро поскакали вверх по главной долине, миновали второе боковое ущелье и проследовали дальше. Я был убежден, что молодой Уэллер перед нами, но должен был удостовериться, не заблуждаюсь ли я. При этом надо было быть осторожным, а это значит, увидеть его, но не дать обнаружить себя.
По счастью, скальный грунт скоро кончился, пошла более мягкая почва, глушившая стук лошадиных копыт. На этой почве следы всадника виднелись весьма отчетливо; он, как я и предполагал, ехал медленно; значит, мы скоро должны были его настигнуть. И точно! Еще прежде чем мы добрались до третьей боковой долины, нам встретился поворот, который из осторожности мы миновали не сразу, а немного выждали перед ним. Оказалось, что Уэллер был совсем недалеко перед нами. Это был он, и теперь не было никакого сомнения в том, что он направлялся на асиенду. Мой мимбренхо до сих пор молча следовал за мной; теперь он не мог больше сдержать свое юношеское нетерпение и спросил:
— Почему мы следуем за этим бледнолицым? Могу я узнать это от Олд Шеттерхэнда?
— Да. Я еду за ним, потому что он — посланник Большого Рта.
— А к кому он направляется?
— Предполагаю, что к Мелтону, нашему вчерашнему пленнику. Вероятно, встретятся они тайком и будут говорить о нападении на асиенду, которое я хочу предотвратить. При этом я хотел бы узнать, что же они конкретно замышляют.
— Мой взрослый белый брат хочет их подслушать?
— Это было бы замечательно.
— Но мы же не знаем, где они будут говорить!
— Я надеюсь отыскать это место.
— Тогда мы должны все время не спускать с бледнолицего глаз. Но если он вдруг обернется, то может нас заметить.
— Я пойду за ним только тогда, когда станет темно и он не сможет меня увидеть, а потом мы приедем раньше, обогнав его на повороте.
— Тогда он может обнаружить наши следы.
— Он примет их за следы пастухов с асиенды. Может быть, на наши следы он наткнется только в темноте и не заметит их. Мы знаем путь, которым он едет, потому что только вчера проехали по нему. Весьма вероятно, что он доедет только до озера, в которое впадает ручей. Если мы там его подождем, то наверняка можем встретить. И по времени все очень хорошо совпадет, потому что, пока мы доберемся до озера, как раз стемнеет.
— А какой объезд мы сделаем?
— Точно я еще не знаю, потому что местность мне незнакома. Мы свернем в третью боковую долину и увидим, куда она нас выведет.
— Я хорошо запомнил, куда ведет эта долина, потому что ехал по ней со своим младшим братом и сестрой. Мы только потому отклонились с этой дороги, что надеялись купить на асиенде лошадей.
— Ну, и куда же мы попадем, если поедем по этой боковой долине?
— Мы выедем на большую равнину, где только время от времени встречаются невысокие холмики.
— На открытую равнину? Значит, не будет препятствий для хорошей скачки?
— Нет. Если ехать отсюда прямо, то мы попадем в лес, в котором растет Дуб жизни, где мы хотели встретиться с нашими воинами. Если же ехать к асиенде, то надо держаться правее; это я точно знаю; но каков этот путь, я не могу сказать, потому что не ездил по нему.
— Это и не нужно, потому что того, что ты сообщил, вполне достаточно. Теперь я знаю, что мы доберемся до маленького озера в нужное время. Давай же поедем вперед!
Во время этого короткого разговора Уэллер скрылся из глаз; значит, мы могли ехать дальше. И мы тронулись сначала медленно, чтобы опять не оказаться слишком близко от него; но потом, когда мы свернули в третью боковую долину, погнали лошадей во всю прыть; выбравшись на равнину, мы поскакали по ней галопом, давая, правда, лошадям короткий отдых и разрешая тогда им идти медленным шагом, но это случалось только тогда, когда мы поняли, что, продвигаясь все время в бешеном аллюре, мы приедем к озеру слишком рано; а нам не хотелось, чтобы нас кто-либо увидел там днем.
