Р. Шиппи и его друзья сами были поражены невероятным археологическим открытием и честно в этом признались. Когда после их возвращения всеми уважаемый журнал географического общества предложил Роберту Шиппи ознакомить на его страницах членов общества с результатами экспедиции, тот написал: «Мы все еще с трудом верим, что нам действительно удалось сделать открытие такого исключительного значения, да к тому же в том районе, где все развалины уже на протяжении 75 лет являются объектом самого тщательного изучения, осуществлявшегося прославленными археологами».
После восьми месяцев полетов Шиппи и его коллеги возвращались на родину национальными героями. Прием, оказанный молодым летчикам, напоминал встречу, которую Соединенные Штаты приготовили Линдбергу, когда тот в 1927 году первым в мире перелетел через Атлантический океан. Хотя Шиппи с Джонсоном океана и не перелетали, своей археологической аэроразведкой они сумели открыть новый путь, ведущий к познанию прошлого человечества.
ПОБЕДА СОЛНЦА НАД ЛУНОЙ
Если бы над всеми постройками Чиму полагалось помещать государственный знак этой «империи», повсюду сиял бы месяц. И хотя по традиции мы называем Перу «империей Солнца», крупнейшее и последнее из доинкских государств Чиму в действительности было «империей Луны».
Самым почитаемым верховным божеством чиму была Луна, а не Аи Апаэк, могущественный Творец их мочикских предшественников, и не Виракоча или Пачакамак. В то время как в горах инки уже поклонялись золотому Солнцу, над жизнью чиму безраздельно господствовала бледная
Луна. Если бы в древнем Перу, где всегда почитались оба божества, чиму надо было решить, которое из этих светил могущественнее, они без сомнения сказали бы: Луна. И для такого ответа они имели все основания. Месяц чиму наблюдали на небе днем и ночью. Они видели, что при затмении Луна закрывает Солнце, а не наоборот. Солнечное затмение жители Чиму торжественно отмечали как победу Луны над Солнцем. Когда же тень Земли закрыла Луну, в «империи» Чиму объявлялся государственный траур и по всей стране исполнялись траурные танцы.
Для чиму как прибрежного народа было важно и то, что Луна «повелевает морем», оказывая влияние на приливы и отливы. Для государства, на территории которого изобиловали раскаленные пустыни, беспощадное жгучее Солнце являлось не дарителем жизни, а жестоким врагом. По этим и многим другим причинам жители Чиму отдавали предпочтение Луне, возведя ее в сан верховного божества и построив в ее честь по всей стране многочисленные храмы. Они носили характерное название «си-ан», буквально: «дома Луны».
В столице государства «домом Луны» — общенародным святилищем Чиму — был, очевидно, храм, который современные перуанцы называют «Уака дель Драгон» («Святилище дракона»), где когда-то исполнялись песни и танцы. В честь Луны в государстве Чиму даже совершались человеческие жертвоприношения, в жертву ей приносились дети — 5-летние девочки и мальчики. Это ритуальное убийство невинных младенцев совершалось не на жертвенных камнях, как в Мексике, а на одеяльцах из цветной шерсти. Человеческие жертвоприношения сопровождались жертвенным воздаянием напитка чичи и отборных плодов.
Перуанские индейцы на протяжении всей своей доколумбовой истории проявляли глубокий интерес к различным небесным светилам, поэтому чиму поклонялись не только Луне, но и звездам и созвездиям. Например, Венере они поклонялись в обоих ее подобиях — как «Утренней», так и «Вечерней звезде». Ее название «Ни» на родном языке жителей Чиму (мочикском) означало также «море». Важную роль в жизни этого древнеперуанского государства играло созвездие Плеяды, по-мочикски «Фур». С их появления на небосводе начинался у чиму новый год.
Астрономические познания и календарную систему Чиму первым стал пристально изучать человек, открывший знаменитые «рисунки» в Пампа-де-Наска, профессор Косок. Он верил, что своеобразный орнамент на одежде индейцев, в котором некоторые ученые видели древнеперуанское письмо, содержит и знаки 30-месячного лунного календаря. Исследование этого календаря в настоящее время только начинается.
Хотя культ Луны у чиму отличался от верований их предшественников-мочикцев, остальные элементы чимуской культуры с мочикских времен не претерпели существенных изменений; наоборот, происходит даже некое возрождение мочикского образа жизни, несмотря на то что чиму подчас не хватает творческой силы, вдохновения, увлеченности, столь свойственных представителям культуры Мочика. В произведениях чимуской керамики нет былого богатства декоративных средств, гончары придавали больше значения практической ценности своих изделий, чем их красоте. Организованное государством производство обретает почти промышленный характер. Что касается остальных видов художественной деятельности, то высокого уровня достигло изготовление одежды из птичьих перьев. В государство Чиму привозят желтые, зеленые и синие перья птиц, живущих где-то очень далеко, в джунглях Амазонки. Наиболее характерны плащи и пелерины, имеющие хлопчатобумажную основу, которую искусные мастера покрывали желтыми перьями попугая. Готовый плащ или пелерина украшались аппликацией из синих перьев. Кроме перьев попугая, чимуские мастера особенно любили нежные перья колибри. Плащи из перьев были не только красивы, они обладали еще одним достоинством: не промокали.
Право носить желтые, зеленые и синие «дождевики» имели только властители чимуского государства и высшие сановники. На вершине общественной лестницы стоял прямой потомок основателя династии Такайнама, считавшего своим прародичем первого из пришельцев на бальсовых плотах — правителя Наймлапа. К правящей элите принадлежала также чимуская знать, прежде всего алаэки — властители отдельных речных долин, ставшие вассалами чан-чанского государя. Колониальные словари сохранили несколько выражений, свидетельствующих о иерархическом устройстве и почти классовой дифференциации чимуского общества. Так, мочикское слово «фишлька» обозначает «высокородный муж». Напротив, «йана» означает «слуга». Слово «йана» даже позаимствовали у чиму властители гор — инки. По представлениям жителей Чиму, люди появились с небесных тел, со звезд. Только одни звезды породили властителей, а другие — простых людей.
Согласно чимускому своду законов, злейшим врагом общества был тот, кто нарушал право собственности, то есть вор. Если в Чан-Чане или другом чимуском городе или деревне происходила кража, в «пострадавшем» квартале у дороги или на улице устанавливался столб с кукурузными початками. Этот знак, понятный всем обитателям государства, предостерегал: «Внимание! Здесь воруют!» Если вора ловили и изобличали, его ждало единственное и суровое наказание — смертная казнь. Интересно, что карало вора не государство; приговор приводил в исполнение потерпевший, то есть тот, кто был обворован. При этом на смерть осуждался не только вор, но и его братья, а также отец, породивший столь недостойного сына. Как мы видим, многие нормы чимуского «уголовного права» основывались на примитивном принципе «око за око, зуб за зуб». Иногда, как это имело место при краже, «за одно око несколько». Человек, соблазнивший чужую жену или совершивший изнасилование, также расплачивался собственной жизнью: его сбрасывали с высокой скалы. Кстати сказать, мужчины и женщины ходили в государстве Чиму по разным дорогам. Тот, кто воспользовался дорогой, предназначенной для другого пола, карался так же, как соблазнитель или насильник, то есть опять же смертной казнью. На смерть осуждались и те, кто ослушался приказания властителя или государственных сановников, кто отказывался работать на общественных постройках, и, естественно, те, кто осквернил какой-либо из чимуских храмов Луны. В таких случаях провинившегося заживо зарывали в землю вместе с костями «нечистых» животных. Чимуские врачи, вызвавшие в результате небрежности смерть пациента, приговаривались к убиению камнями. Того, кто поплатился жизнью из-за нерадивости фельдшера, хоронили в земле. Но к телу покойника привязывали веревкой недобросовестного лекаря. Когда он умирал, труп не зарывали, а оставляли на растерзание птицам, питающимся падалью.
