— Но что же делал вождь арапахо до этого времени?
— А что же он мог делать? Охотился за бледнолицыми, готовил к походу своих воинов, пополнял свою коллекцию скальпов…
— И только?
— Гм. Я думаю, что прославленные воины сиу сделали не многим больше, чем арапахо!
— Ты ошибаешься! — яростно воскликнула Ялла, глядя в упор на по-прежнему флегматично покуривавшего свою трубку мужа. — Ты ошибаешься! Хочешь иметь доказательства?
—Покажи!
Ялла выставила правую ногу вперед и показала мокасин, украшенный отвратительным трофеем: к коже сапога был прикреплен совсем еще, по-видимому, свежий скальп. Это были серебристые, седые, довольно длинные мужские волосы.
— Видишь? — торжествуя спросила ужасная женщина.
— Я не слеп! Скальп белого. Должно быть, почти старика… Что же из этого?
— Эти волосы украшали голову того, кто был моим первым мужем!
— Полковник Деванделль? Ну и что?
Скользнув беглым и равнодушным взглядом по серебристому скальпу, индеец вновь принялся за свою трубку, не обращая внимания на буквально готовую задохнуться от ярости женщину.
— Тебя, значит, все это не интересует? — произнесла она прерывающимся от злости голосом. — Тебе, значит, все равно, жив ли он, мертв ли…
Красное Облако вынул изо рта чубук и стал упорно глядеть на глиняную фляжку, висевшую на одной из жердей вигвама.
— Я хочу пить! — сказал он. — Там, в этой фляжке, должна быть водка! Подай!
— Ты… ты, кажется, отдаешь мне приказание, как простой скво? — дрожа всем телом от ярости, произнесла Ялла.
— Разве ты не моя жена? Или ты забыла, что я твой муж и повелитель?! Долго ли я буду ждать, женщина? Подай мне фляжку!
Его голос все повышался. Он дал волю всей накопившейся в его душе злобе на эту женщину… Его рука сжимала рукоять мексиканского ножа.
Казалось, Ялла, не ожидая удара, ринется на него. Но привычка повиноваться мужу одержала верх. Индейская красавица подошла к стене вигвама, сняла фляжку, наполнила водкой тут же поднятый с пола медный стакан и поднесла его Красному Облаку со словами:
— Мой повелитель может утолить свою жажду! Индеец взял стакан из дрожащей руки женщины, взглядом показал Ялле на второй стакан и сказал:
— Разрешаю выпить и тебе!
Не отвечая Ялла отошла в другой угол и опустилась на разостланную на полу шкуру бизона.
Она следила горящими гневом и ненавистью глазами за каждым движением мужа. А тот, делая вид, что не обращает на нее никакого внимания, спокойно поднес к губам стакан и принялся тянуть маленькими глотками жгучую сладковатую жидкость.
Выпив полстакана водки, Красное Облако отставил его в сторону, потом не торопясь поправил шкуры, служившие ему ложем, чтобы улечься на этих шкурах для основательного отдыха.
Устроившись, он опять потянулся к стакану.
Ялла по-прежнему молча сидела в углу вигвама, не спуская горящих глаз с лица мужа. С каждым мгновением ее красивое, но суровое лицо, казалось, каменело и принимало все более свирепое выражение.
Тяжелое, напряженное молчание царило в вигваме. Только снаружи доносились звуки: там перекликались индейцы, иногда слышался протяжный, напоминающий стон ночной птицы возглас одного из часовых, ржание лошадей.
Ялла не выдержала. Она заговорила, снова возвращаясь к старой теме:
— Итак, дети Деванделля еще на свободе?
— Разве я не сказал тебе этого, женщина? Но почему ты не ответила на мой вопрос: жив ли полковник или умер?
— Но ведь ты видел его скальп!
— Хорошо! Но покончила ли ты с ним? Человек, которого скальпировали, может преспокойно выжить, если ему не перережут горло! В племени Воронов и сейчас есть воины, которых скальпировали враги, но забыли прирезать. Они едят и пьют с не меньшим аппетитом, чем ем и пью я, хотя их головы и были лишены скальпа! Правда, им по временам, особенно при перемене погоды, бывает невмоготу от ужасной головной боли…
— Правда, что скальпированные, пережив эту операцию, сходят с ума от постоянно возвращающейся к ним головной боли? Если это так, то он до конца жизни будет подвергаться невыносимым мучениям!
— Кто это «он»? Полковник? Значит, Деванделль все-таки жив? — встрепенулся индеец. — А я думал, что ты покончила с ним. Я предполагал, что ты вырвала из его груди еще трепещущее, обливающееся кровью сердце… И съела его!
— Убить человека? Это могут и дети! — презрительно улыбнулась Ялла. — Меня не удовлетворила бы такая месть, как смерть врага. Кто умер, тот уже ничего не чувствует. Ни радостей, ни горя, ни боли! Страдать могут только живые, и он будет страдать!
На ее красивом лице появилось выражение такой свирепой радости, что Красное Облако невольно содрогнулся.
— Да, ты ужасная женщина! — пробормотал он.
— Почему для других я воин, а для тебя я только женщина? — страстным голосом отозвалась красавица.
Красное Облако не ответил.
Помолчав немного, он спросил жену:
— Итак, ты схватила Деванделля там, в ущелье гор Ларами? Это было нетрудно: твоя дочь почти смертельно ранила полковника, он не мог защищаться… Но где труп Птицы Ночи?
— Я сама сняла труп моего сына со скалы, у которой его расстреляли бледнолицые! Но ведь я только женщина, которую можно заставлять подавать мужу водку… Похоронив моего сына, я повела моих воинов на отряд полковника Деванделля, и мы смели их, как ветер с гор сметает опавшие мертвые листья! Но я только женщина, слуга, рабыня своего мужа…
— Да, вы победили отряд растерявшихся солдат, которыми никто не руководил! Великий подвиг! И сколько твоих воинов осталось там, в этом ущелье, где ты совершила столько геройских подвигов?
— Я считала только скальпы бледнолицых! — гордо ответила Ялла.
— Почему же?
— Потому что, если и были убитые с нашей стороны, никто не обесчестил скальпированием их трупов!
— Так, но ты пощадила только полковника Деванделля?
— Разумеется! Остальных мы прирезали.
Индеец снова наполнил свой стакан водкой и на этот раз опорожнил его единым духом. Ядовитая жидкость огнем разлилась по его жилам, принеся с собой какой-то туман, заволакивавший сознание индейца.
Помолчав немного, он сказал странно зазвучавшим голосом:
— Итак, с Деванделлем, с одним из твоих мужей, дело покончено. А когда же ты думаешь приняться за добывание моего скальпа, женщина? У меня, как видишь, гораздо более длинные и красивые волосы, чем у этого бледнолицего! Мой скальп был бы отличным украшением для твоих мокасин.
Ялла пожала плечами и опустила взор, избегая насмешливого и свирепого взгляда мужа. Теперь и она почувствовала неутолимую жажду и, взяв стакан, наполнила его водкой и принялась пить ее маленькими глотками.
