Мэгги пыталась предугадать возможные последствия такого поворота событий, но следовало учитывать множество непредвиденных ситуаций и случайностей. Главное, что Ястреб здесь, с нею.
Черный Ястреб старался ехать медленно, делая частые остановки в пути, чтобы Мэгги могла отдохнуть.
Сейчас она задремала, голова ее покоилась у него на плече. Его рука осторожно, но крепко держала ее за пояс. Сердце Ястреба билось сильнее, когда он ощущал, как крошечной ножкой младенец стучал в живот матери. Благодарение Господу, ребенок жив!
Ястреб подстегнул лошадь. Скоро им придется устраиваться на ночлег, а завтра они, наконец, доберутся до Священной Пещеры.
Он устремил взор на Холмы. Теперь они казались ближе, но все еще были неотчетливо видны. Ястреба снова охватило неясное предчувствие, что жизнь его необратимо изменится и ему придется проститься со всем, что он так хорошо знал и любил. Он отчетливо понял, что никогда уже не увидит ни матери, ни Бобби; никогда больше ему не быть воином и защитником святой земли Лакоты.
Но он не жалел о своем шаге. Ничто не имело такого значения, кроме Мэгги и их ребенка. Если они успеют войти в пещеру, Мэгги будет спасена, и ребенок тоже. Это все, о чем он мог мечтать.
Солнце клонилось к закату, и Черный Ястреб остановил коня. Спешившись, он расстелил на земле бизонью шкуру и бережно опустил на нее жену. Потом Ястреб занялся разведением огня.
— Но это моя задача, — заметила Мэгги.
— Твоя задача — лежать и отдыхать, — нежно возразил он, — я сам разведу огонь. Мне известно, как это делается. Мэгги улыбнулась, и глаза ее засветились:
— Я знаю.
Он подал ей вяленого мяса и воды.
— Мы доберемся до пещеры завтра днем. Мэгти понимающе кивнула головой. Она не сомневалась, что Ястреб выбирал кратчайший путь для достижения цели. Он старался, как мог, облегчить ей тяготы пути. Но она так устала, так замучилась и мечтала как можно скорее оказаться на ранчо, дома, в своей собственной постели.
На мгновение Мэгги горько пожалела обо всем том, что им пришлось оставить: людей, к которым она успела привязаться всем сердцем; маленьких смешных песчаных ящериц; прекрасную колыбель, которую смастерил Ястреб собственными руками.
— Будешь есть? — спросила она мужа.
— Нет. Мне нельзя есть перед входом в Пещеру.
— Ой! А как же я? Мне тоже не следует есть?
— Тебе нужно подкрепиться. Ведь ты не одна. К тому же ты — не шаман, — улыбнулся Ястреб.
Тогда Мэгги доела мясо и утомленно прикрыла глаза. Она в жизни никогда так не уставала.
Еще минута —и она крепко уснула.
А Черный Ястреб долго сидел у огня, чутко прислушиваясь к ночным звукам. Он думал о Волчьем Сердце, о Виноне и об умершем отце; вспоминал Бобби Гордого Орла и неизменно возвращался мыслями к Мэгги. Что бы ни сулило им будущее, он будет вечно благодарен ей за любовь и счастье, которые она ему подарила.
Мэгги беспокойно зашевелилась под бизоньей шкурой, когда Ястреб лег рядом.
— Уже утро? — прошептала она.
— Нет, любимая. Спи.
— Я люблю тебя, — пробормотала она. У Ястреба застрял комок в горле. Ведь эта ночь могла оказаться последней.
— Что-то случилось? — встрепенулась Мэгги, словно почувствовала настроение мужа.
Черный Ястреб поднял взор к небесам. Полная луна светила так ярко, что было светло, словно днем.
— Нет, митависи, — тихо вздохнув, ответил он, — все в порядке.
Черный Ястреб прислушался. Он ясно уловил стук копыт и фырканье лошади, но слишком поздно почуял врагов и потянулся за оружием. Оно уже было в руках врага.
Их оказалось трое — целый отряд. Двое из них ехали верхом на одной большой гнедой кобыле, а третий, завладевший винчестером Ястреба, был пешим.
Ястреб с бесстрастным выражением лица встал между Мэгги и тремя чужаками.
— Что вам надо?
— Так ты говоришь по-английски? Ну что ж. Это упрощает дело, — всадник сделал жест в сторону пешего васичи, державшего ружье Ястреба. — Мой приятель лишился коня, и мы возьмем твоего.
— Нет.
Бледнолицый в изумлении воззрился на индейца:
— Что ты сказал?
— Я сказал «нет».
Васичи многозначительно помахал ружьем:
— Я думаю, что у тебя нет другого выхода.
— Моя женщина ждет ребенка и не может идти пешком.
— Да? Печально, но что поделаешь. Мы очень спешим.
— Постой-ка, Ла Дженес. Он, кажется, что-то сказал о женщине.
— Забудь об этом, Конер. У нас нет времени, чтобы заниматься какой-то скво.
— Она не скво, — ледяным тоном возразил Ястреб.
Конер обошел Ястреба и увидел Мэгги. Она села, потянув одеяло до подбородка.
— Действительно. Она совсем не похожа на скво. Это белая женщина.
— Угомонись, Конер. Мне наплевать — будь она хоть королева Шейба. У нас совсем нет времени.
— У меня всегда найдется время, если речь идет о женщине.
Бледнолицый, сидевший сзади, спрыгнул на землю:
— Не валяй дурака, Конер. Ла Дженес прав. Нам пора.
— Слушайте, ребята, Ирв… Времени хватит на всё, — примирительно отозвался Конер. Он с улыбкой взглянул на Мэгги и протянул грязную волосатую ручищу, пропахшую табаком, с явным намерением взять женщину за подбородок.
Он даже не успел понять, что произошло, как уже лежал на спине и со страхом смотрел в бешено сверкавшие глаза индейца, тщетно пытаясь оторвать его пальцы от своего горла.
Ирв и Ла Дженес оцепенели от неожиданности, потом Ирв выхватил револьвер и рукояткой сильно ударил Ястреба по голове.
Ястреб повалился на бок, тело его обмякло. С довольной ухмылкой Ла Дженес достал у него из-за пояса нож.
С криком отчаяния Мэгги вскочила на ноги и бросилась к Ястребу. Он лежал так неподвижно, и ей показалось, что он убит. Конер схватил ее за плечи и оттащил от мужа.
— Конер, мне ни к чему осложнения, — вмешался Ла Дженес. — Бери лошадь индейца. Нам пора в путь.
Конер покачал головой, растирая рукою горло и пристально глядя на женщину:
— Давай возьмем ее с собой.
— Она беременна, — с раздражением бросил Ирв. — Ла Дженес прав. Поедем, пока краснокожий не очухался.
— Не раньше, чем получу поцелуй, — воспротивился Конер, — хотя бы один. Я уже вечность не видел белых женщин.
— Тогда поторопись с этим, — проворчал Ла Дженес, проклиная тот день и час, когда он связался с Конером. От него только и жди неприятностей. Из-за этого проклятого Конера они ползут, как черепахи. Он изнасиловал женщину, убил ее мужа, а в довершение всего, его лошадь во время погони угодила в нору койота и сломала ногу. А теперь еще эта история.
Ла Дженес встряхнул головой, подумав, что было бы куда проще уехать и оставить Конера. О черт, им ведь нужна была лошадь. Причем здесь эта баба?
