— Где расположен этот рудник?
— В горах юма, в пяти днях пути отсюда.
— А Фуэнте-де-ла-Рока расположен как раз по дороге?
— Разумеется, разумеется! Это-то и ввело меня в заблуждение.
— А, наконец-то вы стали заблуждаться? Теперь я понял, в чем дело. Мелтону была нужна не только территория асиенды, но и рудник, причем прежде всего рудник. Если привезти туда рабочих и начать добычу ртути, то там можно получить миллионы. А вы были настолько глупы, что продали ему асиенду, рудник да к тому же еще и шестьдесят трех рабочих за жалкие две тысячи песо. Ну, будете ли вы продолжать свои утверждения, что он честный человек, кабальеро!
— Подлец он, негодяй, вор и обманщик, грабитель, дьявол! — в ярости закричал Тимотео Пручильо. — А я — самый большой осел, который только может быть на земле!
— Если не самый большой, то все же очень большой, дон Тимотео. Я же вас предупреждал!
— Да, вы это делали, вы были правы! — размахивая руками, восклицал он. — Если бы я вам поверил!
— Тогда бы мы сидели на вашей асиенде, а нападение юма мы бы отразили с большими потерями для них.
— Да, это бы мы сделали! Мы бы не пустили их на асиенду! А теперь они отобрали у меня имение и стада, и у меня нет ничего, совсем ничего!
— Ну что вы! Две-то тысячи песо у вас есть!
— Не смейтесь, сеньор!
— Я не смеюсь. У вас есть две тысячи песо, а еще ваши стада со всем тем, что юма у вас награбили.
— Сеньор, вы шутите, и притом жестоко!
— Это не шутка, я говорю серьезно. Я не только убежал от юма, но вместе с моим братом Виннету и с воинами-мимбренхо, которых он привел с собой, взял своих врагов в плен. Юма вынуждены были все мне отдать, а теперь их везут к хижинам племени мимбренхо, где они получат по заслугам. А пятьдесят мимбренхо гонят на асиенду ваши стада. Мы поскакали вперед, чтобы предупредить вас. Конечно, мы не подозревали о том, что вы продадите асиенду.
От удивления он окаменел, но это было радостное изумление.
— Юма в плену!.. Наказание!.. Пятьдесят мимбренхо… на асиенду… с моим скотом!..
Он давился обрывками фраз. Потом внезапно схватил мою руку, пытаясь тащить меня к двери, и попросил:
— Пойдемте, пойдемте! Быстрей! Быстрей! Нам надо на асиенду, и немедленно, немедленно!
— Вы говорите «мы»? Значит, вы и меня берете с собой? Что же мне там искать?
— Не говорите так, сеньор, не надо! Я, конечно, знаю, что у вас есть для этого все причины. Я презирал вас, обижал, оскорблял. Я был поражен слепотой. Но теперь я… О! — прервался он, обращаясь к чиновнику. — Мне в голову пришла одна мысль. Я снова получил свои стада. Нельзя ли будет получить назад также и асиенду, и работников вместе с рудником? Сделка окончательна?
— Да, — ответил чиновник.
— Ну, а если произошла, может быть, ошибка, незаметнейшая ошибка, которой суждено стать тем игольным ушком, через которое я смогу проползти назад в свои владения?
— Нет. Вы же сами просили меня быть чрезвычайно внимательным и предупреждали, чтобы я не наделал ошибок. Вы ведь заботились о том, как бы вам не пришлось возвращать назад две тысячи песо.
— Вы сохраните эти деньги у себя и к тому же получите асиенду! — утешил я его. — Он будет вынужден отдать вам имение, а те две тысячи вы сохраните как возмещение за убытки, причиненные вам разрушением и продажей поместья.
— А это возможно?
— Еще многое, очень многое можно сделать. Я даже утверждаю, что купчую можно сделать недействительной. Теперь мы должны попытаться доказать, что Мелтон нанял индейцев, для того чтобы они напали на асиенду и уничтожили ее.
— А вы сможете получить и доказательства, сеньор?
— Весьма вероятно. По меньшей мере, я на это надеюсь.
— О, если бы я с самого начала доверял вам! Вы говорите так дельно, так уверенно. Вам все кажется возможным, что я полагаю невозможным!
Тогда вмешался апач, который до сих пор хранил молчание:
— Для моего белого брата нет ничего невозможного, когда он хочет что-то сделать. Он был пленен и приговорен к столбу пыток — теперь он свободен и взял в плен своих мучителей.
— Не я взял их в плен, а Виннету, — отбивался я.
— Нет, это был он! — утверждал Виннету.
— Ты привел ко мне мимбренхо, без которых ничего нельзя было бы сделать.
— А мимбренхо не пришли бы, если бы Олд Шеттерхэнд не отправил к ним гонца!
— Виннету, это должен был быть Виннету! Ему надо приписать этот подвиг! — вскрикнула дама, восхищавшаяся апачем. Его прекрасные строгие черты, его могучая бронзовая фигура произвели на нее огромное впечатление.
— Пусть случится так, как он хочет: я возвращу свою собственность! — сказал асьендеро, думавший больше об имуществе, чем о благодарности кому-то.
— Нет, я хотела бы послушать, как это случилось, как юма были взяты в плен! — сказала сеньора. — Пусть Виннету будет так добр и расскажет об этом. Я приглашаю его присесть в гамак рядом со мной.
Она показала на подвешенный возле нее гамак, в котором прежде возлежал асьендеро. Теперь гамак оказался свободным, потому что дон Тимотео давно вылез из него и стоял посреди комнаты.
— Виннету — не женщина, — ответил вождь. — Он не лежит на веревках и не говорит о своих поступках.
Тогда она обратилась ко мне и потребовала все рассказать, и я выполнил ее волю, сообщив вкратце о происшедшем, особенно подчеркивая участие в событиях апача. Когда я закончил, она пришла в полный восторг, воскликнув:
— Я словно прочла об этом в каком-то романе! Да, где появляется Виннету, вождь апачей, там совершаются подвиги. Будь я мужчиной, я постоянно бы хотела быть рядом с ним.
— И Виннету был бы женщиной, если бы позволил такое! — ответил апач, повернулся и вышел. Подобная похвала от неприятного человека была ему противна.
— Что это с ним? — спросила сеньора. — У него всегда плохое настроение?
— Нет, но когда его кусают, он в ответ проделывает то же, — объяснил я со смехом. — Любезность, подобная вашей, может его только оттолкнуть. Если хотят ему угодить, то молчат и не смотрят на него.
— Я постараюсь так и вести себя, если вы согласитесь оказать мне услугу. Когда вы уезжаете?
— Завтра.
— А где вы остановились?
— Да мы пока еще не решили.
— Вы легко найдете для себя подходящий дом, но я приглашаю Виннету быть нашим гостем и предоставляю в его распоряжение две самых лучших наших комнаты. Что вы об этом думаете?
Ей нужен был апач, а я мог останавливаться там, где мне понравится. Это позабавило меня, и поэтому я весело ответил:
— Я считаю ваше предложение весьма оригинальным, сеньора.
