— Какой дорогой вы отправитесь туда?
— Через асиенду.
Это мне не понравилось. Он мог столкнуться с нашими мальчишками мимбренхо или даже с Плейером, что испортило бы все дело. Но я и не подумал отговаривать его, потому что знал: от него гораздо проще и надежнее добиться всего, если действуешь от противного. Поэтому я высказал свое согласие:
— Очень хорошо, дон Тимотео! Тем самым вы избавите нас от довольно неприятного дела. Плейер, о котором я вам рассказывал, наверняка шатается еще где-нибудь в окрестностях асиенды. Конечно, его надо бы задержать, а так как он парень очень дерзкий и умеет прекрасно обращаться как с ружьем, так и с ножом, то арест его связан с опасностью для жизни. Он будет защищаться весьма отчаянно, а так как мне известно, что он легко может управиться с тремя здоровыми мужчинами, то я очень рад, что вы избрали именно этот путь. Вы приедете раньше, поймаете Плейера, а когда появимся мы, работа будет уже закончена. Только не дайте себя подстрелить из засады! Все свои убийства он совершил исподтишка.
Мои слова подействовали, потому что краска сошла с лица дона Тимотео, а физиономия чиновника стала просто пепельно-серой.
Однако сеньора крикнула своему подчиненному начальнику или начальствующему подчиненному:
— Ты слышал? Вот это достойное для тебя задание. Надеюсь, что ты поймаешь опасного преступника и не передоверишь это дело никому другому! За этот геройский поступок ты сможешь выкуривать на целых две сигары больше, чем теперь.
Лицо ее супруга приняло такое выражение, словно это его должны вот-вот схватить и арестовать. Сеньора этого не заметила и бросила на меня сочувствующий взгляд, продолжив свою речь:
— Кажется, вы тоже не такой уж герой, каким хотите казаться, сеньор, иначе бы вы так не радовались, что Плейер будет уже пойман, когда вы приедете.
— Конечно, этому я бы обрадовался, да и никому другому не пришло бы на ум огорчиться поимкой негодяя. Этот человек и в самом деле очень опасен. Каждая пуля, которую он посылает, дырявит кожу.
— И вы, похоже, не поклонник таких подарков?
— Нет, потому что если они попадают точно по назначению, то человеку приходит конец.
— Тогда я посоветую вам быть очень осторожным, чтобы сохранить в целости свою дорогую кожу. А вот мой муж знает, что мир принадлежит храбрым и счастье благоприятствует смелым. Душа моя будет витать вокруг него и защищать от опасностей. Не так ли, мой любимый?
— Да, — кивнул супруг, и выражение его лица стало таким, словно ему вместо изюма предложили разгрызть горошинки перца. — Только не забудь положить мне подушку и на седло, чтобы мне было мягче сидеть.
Сеньора выскользнула из гамака и прошла мимо, не удостоив меня даже взглядом. Я был в ее глазах жалким трусом, боявшимся получить лишнюю дырку в теле. Но перед Виннету она остановилась, одарив его очаровательной улыбкой, и спросила:
— Сеньор Виннету, вы, значит, действительно намерены остаться на ночь в Уресе?
Описывать лицо посмотревшего на нее апача я не берусь. На нем одновременно выразились и удивление и жалость, когда она осмелилась обратиться непосредственно к вождю апачей. Я понял его взгляд и ответил за него:
— Да, мы останемся здесь до утра.
— А почему это отвечаете вы? Я же обращаюсь к Виннету! — сказала она, удостоив меня презрительным взглядом. — Он слышал, что я его уважаю, и, видимо позволит услышать его чудесный голос.
Она повторила свой вопрос, и он вместо ответа утвердительно кивнул.
— Тогда я позволю себе пригласить вас быть моим гостем, — продолжала она. — Если вы соблаговолите принять это предложение, то очень осчастливите меня.
— Что ж, я согласен принести моей белой сестре немного радости, — ответил он. — Я принимаю приглашение.
— А могу ли я пригласить еще несколько дам, которые будут рады познакомиться с великим вождем?
— Виннету известно, что бледнолицые ловят медведей и сажают их в клетки, чтобы удобнее было рассматривать, но он же не медведь.
— Значит, праздника не будет? — спросила она с разочарованным лицом.
— Нет, — сказал Виннету, повернулся и вышел из комнаты; я последовал за ним, и мы удалились, не сказав на прощание ни единого слова. В городе нам делать было больше нечего.
Мы закупили кое-какие мелочи, взяли коней и вышли за город, на волю, где нам было ночевать куда приятнее, чем под крышами городских домов. Там, где мы остановились, проточной воды и травы для животных было в достатке. Мы приготовились как следует выспаться, но еще прежде чем наши глаза закрылись, мы увидели, как мимо проехали знакомые нам герои.
Значит, дама, несмотря на то, что мы не остались, настояла на выполнении своего плана. Маленький отряд состоял из пяти человек: асьендеро, «ученого законника» и трех полицейских. Четверо всадников были облачены в форму, что вызвало улыбку даже у серьезного Виннету, однако ни шутки, ни насмешливого слова я от него не услышал. Лошади у них были хорошие. Асьендеро и трое полицейских держались в седле довольно сносно, а тот, кого супруга назвала «ученым законником», являл собой более печальное зрелище. Одну подушку он подложил под себя, другую пристроил позади. Обе сверкали в лучах вечернего солнца; видимо, они были обшиты тонким белым полотном. Тот, кто отправляется в дикие горы с подобным снаряжением, может много чего совершить, но только не героические деяния! «Счастливого пути, мой полководец!» — подумал я и закрыл глаза, твердо убежденный, что пятеро всадников не смогут добиться большой славы на своем пути.
Мы проспали, никем не обеспокоенные, весь вечер и всю ночь и выспались куда лучше, чем в городе, в тесных кроватях. Коней мы не привязывали, потому что полностью были уверены в их преданности. Оба животных были верны и чутки, словно собаки; они не отходили от нас и даже бы прервали наш сон, если бы кто-то оказался поблизости. Солнце только еще вставало, когда мы оказались в седле. Мы были бодрыми, кони тоже полностью отдохнули и с радостным ржанием вырвались на свежий утренний простор.
Мы скакали, естественно, к асиенде, и в первые часы нашего пути мы следовали за нашими пятью героями по еще заметным с вечера отпечаткам копыт их лошадей. Потом наши предшественники свернули куда-то вправо.
— Мой брат Шеттерхэнд верно угадал их действия, — сказал Виннету. — Они не поедут на асиенду, потому что испугались Плейера. Белая женщина со своим никогда не умолкающим ртом немного достойного сможет рассказать о своем муже. Нам же эти люди доставят большие неприятности.
— Возможно! — ответил я. — Но вряд ли они будут большими, а я предпочел бы взять на себя малюсенькую неприятность, если смогу при этом сказать, что корыстный и неблагодарный асьендеро вместе со смешным чиновником скачут навстречу своему наказанию.
