С этого хищника должны начинаться любые поиски прародины Чавина. О чавинцах мы еще многого не знаем, но существуют два факта, в которых нет сомнения. Во-первых, эта культура вступила на сцену перуанской истории как бы в готовом виде, то есть полностью сложившейся; во-вторых, главный признак Чавина — культ ягуара, хищника из породы кошачьих.
Между тем ни сам холодный Чавин, лежащий под вершинами гор почти 5-километровой высоты, ни пески сухого перуанского побережья вокруг Серро-Сечин и долины Косты отнюдь не являются идеальным местом для обитания ягуаров. Как раз наоборот. Не удивительно, что именно Тельо, открыв эту культуру, в поисках ее прародины обратил внимание на район реки Мараньон, где обитали и обитают до сих пор ягуары. Однако следует отметить, что ни в долине реки Мараньон, ни в верховьях Амазонки не было обнаружено следов не только культуры Чавин, но и никакой другой высокоразвитой древнеперуанской культуры. В XX столетии индейцы бассейна реки Мараньон принадлежат к числу самых отсталых в Латинской Америке. Следовательно, было бы довольно странно, если бы именно в этой области три тысячи лет назад зародилась культура, которую Тельо назвал «праматерью перуанской цивилизации».
Наше путешествие по следам ягуара может пойти и в другом направлении. Автор этой книги вспоминает свои поездки на восток Мексики, где недавно во влажных тропиках были обнаружены следы древнейшей высокой культуры этой части Америки — культуры ольмеков. Примерно 3500 лет назад ольмеки начали строить в Месоамерике свои первые города и пирамиды, каменные стелы и алтари, и все они были украшены изображениями ягуара, скорее человека с чертами ягуара. Ольмеки не только поклонялись ягуару, но и считали себя его потомками. В одном из ольмекских городов, нынешнем Портеро-Нуэво, мы обнаруживаем каменную скульптуру, которая говорит об этом недвусмысленно. Она изображает соитие женщины с ягуаром. Именно из этого контакта человека с божественным животным, согласно культовым представлениям, родились полулюди-полубоги, древнеамериканские герои-ольмеки.
История изучения ольмекской культуры очень молода (тщательное обследование древнейшего ольмекского города Сан-Лоренсо-Теночтитлан было начато только в 70-е годы нашего века и продолжается до сих пор). Однако краткая история открытия — хотелось бы даже сказать «изобличения» — ольмеков уже содержит ряд этапов. На первом этапе в ольмеков не верил почти никто. На втором этапе все обнаруженные ольмекские памятники приписывались другим индейским культурам, главным образом пришедшим позднее майя. На третьем этапе изучения наличие ольмеков впервые было установлено на небольшой племенной территории этого народа во влажной тропической области на побережье Мексиканского залива, в нынешних мексиканских штатах Веракрус и Табаско. Здесь эти месоамериканские почитатели ягуара создали свои первые большие города — Сан-Лоренсо-Теночтитлан, который, очевидно, являлся главным городом ольмеков с 1400 по 1000 год до н. э., и Ла-Вента, ставший столицей ольмеков позже, когда Сан-Лоренсо-Теночтитлан был покинут. Затем в этой области были основаны города Серро-де-ла-Месас, Трес-Сапотес и некоторые другие.
Вслед за указанными тремя этапами открытия ягуарьих индейцев наступает четвертый, современный. Недавно следы ягуарьих индейцев были обнаружены далеко от их центра — Веракруса. Как раз в тех местах, где позднее расцвели другие значительные центры древнеамериканских культур, например в Оахаке. В огромном Монте-Альбане, позднее населенном сапотеками, а затем и миштеками, мы находим в древнейший период его существования бесспорные следы присутствия ольмеков на больших каменных блоках, где они изображены в своеобразной танцевальной позе (и именно поэтому их называют danzantes — танцовщики). Между прочим, ольмекские танцовщики из Монте-Альбана удивительно напоминают мужские фигуры из чавинской галереи в Серро-Сечин. Оахака и Монте-Альбан находятся на юге Мексики. Но следы присутствия ольмеков встречаются и на Мексиканском нагорье, где позднее вырос Теотиуакан, жили тольтеки и процветало государство ацтеков.
В Чалькацинго, в нескольких часах езды от столицы Мексики, сохранились ольмекские петроглифы, один из которых — точная копия стелы в Ла-Венте. На многих здешних скальных гравюрах мы видим ольмеков, одерживающих победу над своими врагами.
Находки последних лет доказали, что индейцы, исповедовавшие культ ягуара, утверждали свое влияние не только по всей этой обширной стране. Совершая свои экспедиции, они вскоре перешагнули ее нынешние пределы и добрались до самой Гватемалы. Дальнейшие открытия показали, что и Гватемала не была последней границей ольмекской экспансии: месоамериканские почитатели ягуара проникли и в нынешний Сальвадор (находки в Лас-Викториас), а затем и в Коста-Рику (находки на полуострове Никоя).
Продолжалось ли победное шествие ягуарьих индейцев на юг? Коста-Рика находится в Центральной Америке, севернее Панамского перешейка. За Панамой уже простирается южноамериканская Колумбия, другая страна Нового Света, где развивались зрелые древнеамериканские культуры. Со следами древнейшей из них мы встречаемся в Колумбии в Сан-Агустине. Неведомые творцы оставили нам здесь десятки каменных, главным образом человеческих, фигур. Их рты с огромными клыками напоминают пасть ягуара. Таким образом, ягуар и тут явно был основой религиозного культа. Южнее Колумбии — Эквадор и Перу. В Перу зрелые культуры зарождаются с приходом чавинцев, но их культура — повторим еще раз — вступает на сцену перуанской истории уже сложившейся. Помимо множества различных «новшеств», она привнесла с собой глубокое почитание ягуара, что для этой древнейшей культуры Перу является самой существенной чертой.
Если мы примем во внимание, что почитание ягуара лежало в основе культуры чавинцев и ольмеков, если сопоставим обе культуры во временном отношении (ольмеки заложили Сан-Лоренсо-Теночтитлан примерно около 1400 года до н. э., а Чавин становится центром новой культуры примерно в 900–850 году до н. э.) и если мы сравним автопортреты ольмеков, известные нам по мексиканскому Монте-Альбану, с портретами чавинцев, увековеченными на камне в галерее Серро-Сечин, то у нас невольно возникнет сомнение, а не имеем ли мы дело с представителями одной и той же группы, с носителями идентичной культуры.
Разумеется, это только гипотеза. Однако в ольмекское происхождение культуры Чавин верят ряд весьма компетентных ученых. Среди перуанцев это, например, археолог Федерико Кауфман. Можно назвать также одного из ведущих знатоков древнеамериканских культур, профессора Йельского университета доктора Ко, который подтвердил свою теорию новыми доказательствами, в первую очередь несколькими очень похожими орнаментами на керамике мексиканских ольмеков и перуанских чавинцев.
Если ольмеки в пору своего великого распространения по древней Америке действительно дошли до Перу, то они могли добраться сюда или по морю, или по суше (взгляды ученых здесь до сих пор расходятся). Однако в любом случае они принесли с собой не только способ разрисовки керамики. Прежде всего они навязали жителям этой территории свои религиозные представления, в основе которых лежало поклонение могущественному ягуару.
Распространение ягуарьего культа не могло быть, как подчеркнул, например, перуанский археолог Лумбрерас, лишь делом истовых миссионеров новой религии. За «духовным» завоеванием Перу, безусловно, должны были стоять и силы принуждения, политическая мощь государства во главе с правителем или главным жрецом культа. Таким образом, жители первой известной нам индейской «империи» в Перу поклонялись ягуару и испытывали страх перед его кровожадным видом — мощными челюстями и хищными зубами.
«ПОЛУОСТРОВ МУМИИ»
Культура Чавин исчезает примерно около 300 года до н. э., так же неожиданно, как и появилась. Затем мы долгое время обнаруживаем здесь местные культуры, чье влияние распространяется лишь на малые территории.
