Ша был одним из ритуалов куджи-ин, магии ниндзя. Сочетаясь со знаком рукой и медитацией, он мог ускорить исцеление. Но Джек не питал иллюзий. Куджи-ин не вернет ему палец. Он останется таким навсегда. Но он хоть сможет держать оружие.
Одной рукой Джек не мог сформировать правильный знак руками для ритуала, потому он просто вытянул большой палец и указательный правой руки и держал ее над раненой ладонью. Он читал и чувствовал теплое покалывание. Но обрубок оставался онемевшим сгустком боли, он не знал, чем поможет куджи-ин.
Хотелось бы, чтобы сейчас здесь была Миюки. Она была отличным целителем, она не раз спасала его. Верная, ответственная и отзывчивая, она уже закончила бы исцеление и планировала бы побег из тюрьмы.
Будь здесь Сабуро, он пошутил бы. Он приободрил бы всех.
А Йори. Джек бы многое отдал, чтобы услышать мудрые и успокаивающие слова друга. Он сказал бы что-то вроде: «Боль неминуема, но страдания — не обязательны».
Грустная улыбка растянула губы Джека при воспоминаниях о друзьях. Ему их не хватало. Они были очень важны ему. Вместе они были командой — сильной, смелой и почти непобедимой. А теперь он сидел один в темной камере, раненый и лишившийся надежд.
Но он не мог сдаваться. Его друзья не позволили бы ему.
Собака перестала копать.
— Эй! Нанбан! — прошептал голос из-за решетки на окне.
Джек поднял голову и увидел растрепанный силуэт, очерченный лунным светом.
— Бенкей! — удивился Джек. — Ты вернулся?
— Конечно, — ответил Бенкей. — И половина выигрыша твоя!
Джек слышал шорох и понимал, что это не собака. Лунный свет появился в трещине в стене камеры. Кончик лезвия в форме листа появился из трещины, что становилась все крупнее.
— Подтолкни, — прошипел Бенкей с другой стороны.
Сидя на полу, Джек пнул едва державшийся кусок стены. Он упал, и на его месте появилась дыра в стене. Проема хватило бы Джеку с трудом. Но с помощью Бенкея он протиснулся в дыру и оказался рядом с ним во дворе.
— Что с тобой случилось? — спросил Бенкей, заметив окровавленную повязку Джека.
— Пересекся с бывшим учителем, — сказал Джек, прикрывая повязку здоровой рукой. — Как ты смог сбежать?
— Быстро переоделся, — ответил Бенкей, что сейчас был в неприметном коричневом кимоно. На обратной стороне одеяние было разноцветным. — Я его просто вывернул и спрятал в амбаре до ночи. А еще я нашел там кунай.
Он сжимал инструмент фермера — треугольной формы нож с кольцом на рукояти, чтобы было удобнее держать.
— Это нужно сохранить, — сказал Джек. — Кунай — хорошее оружие.
— Тогда держи, — сказал Бенкей, передавая ему инструмент. — Я не боец.
Кивнув, Джек спрятал кунай за пояс.
Из здания доносились смех и пьяное пение.
— Доушины празднуют твою поимку, — ухмыльнулся Бенкей, поднимая сумку и направляясь прочь со двора. — Идем! Я уже купил нам еду.
Джек покачал головой.
— Мне нужно забрать мечи и вещи.
Бенкей недовольно посмотрел на него.
— Сколько еще пальцев ты хочешь потерять?
— Я не уйду без своих вещей, — заявил Джек.
Понимая, что его не переубедить, Бенкей тут же все обдумал.
— Я буду ждать в амбаре до рассвета, а потом… уйду.
— Понимаю, — ответил Джек, похлопав его по плечу. — Ты уже очень мне помог.
— И все будет напрасно, если тебя снова поймают! — проворчал Бенкей, а потом исчез в переулке.
Джек шел по двору, скрываясь в тени. Попав в сад камней, он заметил собаку судьи на веранде. Акита лежал, опустив морду на лапы, якобы спал. Джек помнил, как собака съела его палец, он поежился. С помощью бесшумной ходьбы ниндзя, Джек пересек тропу из камней. Шаг за шагом, он приближался беззвучно к веранде. Но собака подняла голову, когда он поднялся на веранду. Джек застыл. Собака потянула носом воздух, повернув голову, а потом улеглась обратно, засыпая.
Джек осторожно прошел, раздвинув двери в комнату бугье. Он дал глазам привыкнуть к мраку. Свет бледной луны помогал Джеку понять, что комната пуста. Личный кабинет судьи был за дверью на противоположной стене. Проверив, что собака еще спит, он шагнул внутрь. Джек шел по краю, чтобы половицы не заскрипели. Он потянулся к рукояти, молясь, чтобы и его вещи были здесь.
— А ты так легко не сдаешься, да, гайдзин?
Джек резко обернулся и увидел сенсея Кюзо, что появился из ниши, которую он не заметил.
«Семь раз проиграть, восемь раз победить!» — смеялся учитель над пословицей, которая помогла Джеку победить в турнире три года назад.
— В этот раз ты не поднимешься.
Сенсей Кюзо прошел к нему.
Джек приподнял перевязанную руку.
— Вы ведь были моим сенсеем, а не врагом. Зачем было отрезать мне палец?! Вы забыли о бушидо?
Сенсей Кюзо фыркнул.
— Считай себя счастливчиком. Я мог отрезать весь палец!
Учитель сверлил его взглядом, не скрывая ненависти.
— Я был в бегах после боя. Мне приходилось прятаться. Я потерял все из-за тебя, гайдзин. И теперь мне приходится работать доушином, — он потянул за форму за отвращением. — Приходится исполнять приказы этого толстого судьи. А он даже не самурай. Он лишь мешок с деньгами, что возомнил себя воином. Он не сражался, даже меч не держал! Да я кланяться ему должен.
— Если вы так его презираете, то зачем меня поймали? — возмутился Джек. — Или вам нужна награда?
— Мне не нужны деньги, — бросил сенсей Кюзо, оскорбленный этими словами. — Так я могу вернуть свой статус. Снова стану уважаемым самураем.
Джек был в ужасе. Месть его учителя была из-за потери лица.
— Вы называете себя самураем, но вы нарушили кодекс бушидо — честь и верность. Вы предаете сейчас Масамото-сама, моего приемного отца и вашего друга.
Лицо учителя было смесью эмоций — ярость, вина, печаль, отвращение — но все они превратились в злость.
— Я не клялся ему в верности. Он сдался и был изгнан. Он должен был убить себя. Умереть с честью.
— Масамото никогда не сдавался! — крикнул Джек. — Если поражение так ужасно, почему вы не совершили сеппуку?
Сенсей Кюзо застыл, глядя на Джека.
— Потому что у меня еще есть старые счеты, — ответил он, сжимая кулаки.
Сенсей Кюзо занял боевую стойку, рукой маня Джека нападать.
Даже здоровым Джек не смог бы победить учителя тайдзюцу. А сейчас он мог сражаться лишь одной рукой, потому это была верная смерть.
