— Может, он и эксперт… — задумчиво проговорил Рамсботтом. — А может, и нет. Вдруг тоже блеф?
— Не исключено. Однако итог мы знаем — Гарсувин здесь. Все сходится.
— Неплохо обстряпано, вот что я вам скажу, — пожевал губами Рамсботтом. — Играл бы этот тип на нашей стороне, мы бы сейчас трубили победу, малыш Дерсли. А так мы медленно идем ко дну.
— Я ведь извинился, Рамсботтом. И вы сами признали, что на моем месте поступили бы так же.
— Я уже не уверен. Возможно, знай я этого типа получше, предпочел бы держать его в союзниках. Но что сделано, то сделано. Теперь нужно как-то выплывать.
Больше они не сказали ни слова, потому что в кают-компанию вошел второй коммандер Айвибридж, элегантный и величественный в своем белом яхтенном костюме.
— Ну, рассказывайте, — начал он в своем привычном снисходительно-покровительственном тоне, — кто у вас за главного? У мистера Гарсувина есть предложение.
Компаньоны переглянулись, Уильям и коммандер согласно кивнули. Переговоры, без всякого сомнения, надлежало поручить Рамсботтому. Тот встал.
— Мистера Гарсувина вы найдете на верхней палубе, — сообщил Айвибридж и посторонился, пропуская Рамсботтома. Потом закурил сигарету и сел на диван.
Два коммандера Айвибриджа смотрели друг на друга в упор. Уильям переводил взгляд с одного на другого, удивляясь, насколько же они разные: незнакомец — корпулентный, холеный, важный, похожий на актера в роли государственного деятеля, — и коммандер в перепачканной, изорванной одежде, с перевязанной головой и следами утреннего происшествия на морщинистом лице. Странная парочка, словно вышедшая из разных миров.
Младший Айвибридж заговорил первым:
— Ну что же, коммандер, вы, кажется, дали маху. Думали, что остров по-прежнему бесхозный и нигде не значится? Бывает, бывает. Если не ошибаюсь, нам с вами так и не довелось познакомиться? Хотя письма частенько путались. — Он, как всегда, словно упивался своим бархатистым баритоном.
Коммандер пронзил его ледяным взглядом.
— Да, случалось. — Голос его звучал надтреснуто, сухо. — Именно так вы сюда и попали, коммандер. Обманным, мошенническим путем.
— Что? — Айвибридж мгновенно подобрался. С ним, очевидно, давно уже никто не разговаривал в таком тоне.
— Я говорю, вы сжульничали. Воспользовались информацией, на которую не имели морального права. Она попала к вам случайно.
— Понятия не имею, о чем вы.
— О координатах долготы. К вам угодило письмо, адресованное мне. В нем упоминалась долгота, вы ее записали и воспользовались.
— Ах, это…
— Да, именно. И тем более некрасиво с вашей стороны делать вид, что это пустяки.
— Не говорите глупостей. С какой это стати, коммандер, вы меня взялись отчитывать? Да, я записал долготу — из чистого любопытства…
— Сюда, надо полагать, вы тоже приехали из чистого любопытства?
— Сюда я приехал в надежде разработать что-нибудь полезное. Я интересуюсь разработками и развитием. Я разработчик. Именно поэтому я и ушел из флота.
— Тем лучше для Флота Ее Величества, безуспешно пытавшегося привить вам понятие чести.
— Тем лучше для меня. Но довольно. Будь вы моложе, я бы вам подобного тона не спустил.
— Когда я был моложе, — проговорил коммандер печально, — субчиков вроде вас к флоту на пушечный выстрел не подпускали. Они кривлялись на сцене, заправляли скобяными лавками или кликушествовали на улицах, не портя цвет вооруженных сил. Мы же, простаки, всего лишь исполняли свой долг и старались быть порядочными людьми, а не проходимцами. О, мне многое про вас известно! Когда у тебя вдруг обнаруживается тезка в таком же звании, волей-неволей узнаешь о его деятельности.
— Похвально. Только учтите, пожалуйста, что завоевывать уважение горстки старых развалин, которых выпроводили в отставку, и они теперь брюзжат по своим захолустным приморским городкам, в мои задачи не входит. Ваше ворчание за спиной для меня как музыка — оно значит, что я движусь вперед. Рад был слышать его на флоте, рад и сейчас.
— Ну что же, мое неодобрение вам обеспечено сполна. Но почему бы тогда не именоваться как-нибудь по-другому? Не все могут спокойно смотреть, как коммандер Имярек пятнает честь мундира. Морские офицеры не распоряжаются информацией из чужих писем.
— Морские офицеры, которыми вы так восхищаетесь, даже собственной шеей не всегда способны распорядиться.
— Лучше быть простаком, чем пройдохой! — воскликнул коммандер, распаляясь.
— А вот и нет. Простота — хуже воровства. Но споры тут бесполезны, мой дорогой сэр. — Айвибридж, напротив, взял себя в руки. — Мы все равно никогда не сойдемся. Ваши принципы я прекрасно представляю, наелся до отвала за время службы. Мне вас не переубедить вовек, поэтому даже пытаться не буду. Да и не важно это. Ваше поколение меня не интересует. Ваш мир уже свое отжил.
— Наверное, — согласился коммандер мрачно. — И нам пора вслед за ним, а вы оставайтесь, стройте козни, читайте чужие письма и рекламируйте себя, словно шарлатанские снадобья, лицедействуйте, мошенничайте — сколько душе угодно. Не сомневаюсь, что вы сколотите состояние и прославитесь. О, в этом дивном новом мире, где человека, честно исполняющего свой долг, вышвыривают за борт, вы далеко пойдете. Вот только мир этот не стоит и одного шага. Это будет нечто среднее между борделем и притоном. А потом придут еще более лихие люди, еще хитрее и беспринципнее вашего, и украдут вашу славу и добычу, тогда уже вы останетесь ни с чем. У вас за душой не будет ничего, в отличие от нас, гордых хотя бы тем, что жили по совести.
— Я и не знал, что в программу входит проповедь, — раздраженно буркнул Айвибридж, изо всех сил стараясь сдержаться.
— Не входит. — На губах коммандера мелькнула тень улыбки. — Но иногда трудно вовремя остановиться. Меня занесло. Простите, Дерсли.
Уильям покачал головой, завороженный видением двух противоборствующих миров, ни к одному из которых он не принадлежал. Симпатизируя одному из коммандеров неизмеримо больше, он все же не мог принять точку зрения старшего — слишком она казалась прямолинейной. Однако склониться на сторону другого, презираемого всем сердцем, он тоже не желал. В результате Уильям оказался между двух огней и ощущал себя весьма неуютно.
Величественный Айвибридж кивнул обоим и удалился. В кают-компании сразу стало просторнее. На яхте уже зажгли электрические огни, в открытых иллюминаторах густел бархатный фиолетовый сумрак. Внизу по-прежнему царила духота, уставшие и проголодавшиеся Уильям с коммандером сидели в печальной тишине до возвращения Рамсботтома.
