Чарльз Хоус - Черный фрегат

— Бросьте ножи, — приказал рыцарь.

Не нужно было иметь особой проницательности, чтобы догадаться, что это был сэр Джон Бристоль собственной персоной.

— Бросьте их острием в землю. Хорошо! А теперь деритесь. И да поможет Господь достойному!

Для Филипа Маршама это было полной неожиданностью. Он уже приготовился отправиться в тюрьму, а эта счастливая возможность поединка могла дать отсрочку. Он прекрасно понимал, что он или выиграет схватку сразу же, или проиграет по причине своей слабости. Глаза его загорелись.

Рыцарь нахмурился, когда Барвик потянулся за кинжалом, и ударил палкой по земле. Барвик повернулся и Филип тут же бросился на него. Три раза он опрокинул толстяка, используя свою сноровку и умение. Собственный вес только мешал Барвику. После третьего раза у Фила потемнело в глазах и он упал. Присев на землю, он взглянул в лицо сэра Джона.

— Это оттого, что я голоден, — начал он, заикаясь. — Иначе бы я продержался дольше и победил его.

Сэр Джон мягко улыбнулся.

— Ты и так здорово наподдал ему. Слава Богу, что ты голоден, иначе я лишился бы сторожа. Что касается еды, то это дело поправимо. Но прежде я должен сказать еще кое-что. Первое относится к тебе, Барвик. Ты затеял грязное дело. Я не потерплю такого у меня на службе. Если еще раз случится что-то подобное, я тебя выгоню. Второе касается тебя, подлый трус. Ты оставил парня на произвол судьбы и даже не захотел позвать на помощь. Я сам займусь тобой.

С этими словами сэр Джон сбросил с себя плащ, поднял палку и принялся колотить Мартина. При этом он держал его одной рукой за ворот. Мартин извивался и скулил. Удары обрушивались на него со страшной силой, пока он весь не покрылся синяками и шишками.

— На помощь! О Святая Дева Мария! Боже Милосердный! Помогите! Сэр! Милостивый господин, отпустите меня! Отпустите!

Сэр Джон в последний раз ударил его и отбросил в сторону.

— Это тебе за трусость! — сказал он.

Джимми Барвик уже забыл свое унижение и стоял, широко улыбаясь.

Сэр Джон повернулся к Филу и посмотрел ему в глаза.

— Это была отличная схватка, — произнес он и улыбнулся. — Честь и отвага многое сделают для человека.

Он посмотрел вдаль через свои обширные земли, туда, где виднелась деревня. Некоторое время он стоял в раздумье. Остальные молча ждали. Потом он неожиданно очнулся и резко обратился к Филу:

— А сейчас убирайся, бродяга! Если я услышу, что ограблена ферма здесь или где-то еще, я подниму всю округу и заставлю их прочесать все от Северна до Темзы. Я всем расскажу твои приметы и приду посмотреть, как они повесят тебя, когда схватят.

Пока он говорил, его лицо сохраняло свирепое выражение, но глаза смеялись. Когда Фил развернулся, чтобы уйти, он бросил ему серебряную монету. Фил заметил и поймал ее налету. Ловкости ему было не занимать. Сэр Джон, казалось, тут же забыл о нем, потому что, нагнув голову и не поднимая глаз, пошел прочь. Что-то в манере этого господина задело Фила. Он посмотрел на монету в руке и быстро метнул ее обратно сэру Джону.

— Вот как?! — удивился сэр Джон, оборачиваясь.

— Я не беру деньги, которые мне швыряют, — ответил Фил.

— Так! — сэр Джон посмотрел на юношу. — Ты мне нравишься, — сказал он и улыбнулся, но потом, похоже, опять забыл о Филе, опустил голову и пошел прочь, туда, где на опушке стояла девушка.

Фил, однако, не так скоро выкинул сэра Джона из головы. Он смотрел ему вслед до тех пор, пока не запомнил каждую деталь его высокой, крупкой фигуры, каждый жест его руки и каждый поворот головы. Потом он повернулся и сам пошел прочь. Когда Фил в последний раз оглянулся, сэра Джона уже не было.

— Что он сказал про виселицу? — зашептал Мартин. Его лицо было белым, как мел, и на нем резко выделялись багровые синяки. Фил рассмеялся ему прямо в лицо. Мартин вышел из себя и сердито заворчал:

— Тебе хорошо смеяться, тебя не били. Но виселица — это не повод для глупого смеха.

Он опасливо огляделся по сторонам и побежал в ту сторону, где они только что стояли. Когда он вернулся, то в руке он держал ту самую монету, которую бросил Фил вслед щедрому господину. На эти деньги Мартин потом купил еды. Фил думал, что не проглотит ни кусочка, но тем не менее разделил трапезу. Так они пережили этот день.

— Этот сторож, Барвик — мой брат, — рассказывал Мартин вечером, когда они одиноко брели по дороге. — Он неблагодарный негодяй.

— Я знал, что он твой брат, — произнес Фил, но сейчас он не думал ни о Мартине, ни о его брате. Он думал о пожилом рыцаре в красном плаще, так изящно отделанном серебряными галунами. Филип Маршам знал только одного человека, который шутил также резко и даже грубовато, как сэр Джон, и у которого была такая же неукротимая тяга к честной игре. Этим человеком был его покойный отец.

Они шли на юг, пересекая холмы, и, наконец, пришли в Бристоль. По дороге они потеряли много времени, сильно устали и сбили ноги. Они уже поняли, что вряд ли нагонят худого, с которым расстались на пути в Байдфорд. Поэтому в Сомерсете они повернули на север. Вначале они долго шли по пустынной местности. Единственный человек на много миль вокруг, которого они встретили, был старик, собиравший хворост.

Они оставили позади Мэндин Хиллс, перешли через долину и, наконец, добрались до возвышенности. Оттуда открывалась широкая панорама на запад — на Бристоль, долину Эйвон и Бристольский канал.

Далеко от них в Хангройде и Кингройде корабли причаливали к берегу или уходили в море, но в портах Бристоля суда стояли, уткнув носы в прибрежную отмель. Здесь давно ждали прилива. А, как известно, приливы в Бристоле такие же непостоянные, как и отливы. Они бродили по городу, переходили из одной таверны в другую и слушали разговоры моряков о своих кораблях. После долгого сухопутного путешествия Фил снова почувствовал себя дома. Они вышли на площадь, где располагалось штрафное место, куда сажали провинившихся.

Сейчас там сидел человек в кандалах. Это зрелище порадовало Фила. Он был не настолько стар, чтобы не увидеть нечто комичное в этом. Он остановился и ухмыльнулся, глядя на беднягу. Собравшиеся вокруг мальчишки потешались над ним. Он мог лишь недовольно от них отмахиваться. Мартин тоже увидел человека в кандалах, присмотрелся к нему повнимательнее и быстро отвернулся. Он резко схватил Фила за руку и хрипло зашептал ему:

— Пойдем, мы не должны здесь показываться. Надо уходить как можно быстрее.

— К чему такая спешка? — недоуменно поинтересовался Фил. — Отличное зрелище. Давай постоим немного. Кто знает, может, когда-нибудь и нас также закуют, а этот самый бродяга от души посмеется над нами. Каждому свой черед. И это справедливо. Давай же постоим, пока наша очередь.