— Так дальше не пойдет, сэр, — сказал Хокхерст, боцман, покачав головой.
— Нет, — отвечал капитан. — Даже если бы он был моим сыном. Но что делать? Страха он не знает.
Хокхерст молча указал на полубак.
— Как же, ждите, когда я спрошу вашего совета, — пробормотал капитан, отворачиваясь с угрюмым видом.
Во время этого разговора Франсиско метался по каюте, погруженный в глубокие размышления. Несмотря на свою молодость, он был равнодушен к смерти, поскольку с жизнью его не связывало ничего, что представляло бы для него ценность. Он вспоминал лишь свою мать, но не знал причину ее смерти, которую держали от него в тайне.
В семилетнем возрасте он впервые вышел в море с Каином на корабле, перевозившем рабов, и с тех пор следовал за ним повсюду. До последнего времени он и сам был убежден, что является сыном капитана. В свое время Каин много внимания уделял его воспитанию. На борту шхуны не нашлось иной книги, кроме Библии, принадлежавшей матери Франсиско, и по ней он выучился читать. Затем появились и другие книги. Кажется невероятным, что в столь жесткой обстановке, в постоянном общении с разбойниками душа юноши не очерствела. Лишь на негров он привык с детства смотреть как на людей другого, низшего уровня, но и к ним он был добр и справедлив. Наблюдая ужасные сцены, от которых кровь стыла в жилах, он часто вступал в отчаянную борьбу за спасение несчастных, но безуспешно.
Доведенный до отчаяния злодеяниями капитана и его команды, Франсиско не раз бесстрашно выражал свои чувства и давал отпор Каину, особенно с тех пор, как однажды в горячке спора тот признался, что не является его отцом. Если бы кто-нибудь из матросов высказал хотя бы малую часть того, что произносили смелые уста Франсиско, то он давно поплатился бы за свою дерзость. Но лишь одно чувство в груди Каина уберегало юношу от жестокой расправы — прочная привычка быть вместе. Мальчик долгие годы постоянно был рядом и в конце концов стал, так сказать, частью его собственного «Я».
Величайшим инстинктом человеческой натуры, который остается неизменным, даже если эта натура во многом теряет нравственные качества, является потребность любить и защищать кого-то, заботиться о ком-то. Это свойство души толкает даже злого человека к общению с собакой или другим животным, если никто из человеческого рода не может стать для него объектом привязанности и заботы. Вот что было той цепью, которой Каин был прочно связан с Франсиско, и вот почему жизнь юноши пока не подвергалась опасности.
Некоторое время молодой человек ходил по каюте взад и вперед, а затем присел на сундук. Тут он увидел голову Помпея, который заглядывал в каюту и пальцем манил его к себе. Франсиско встал, достал из шкафа бутылку со спиртным, подошел к двери и передал ее крумену, не проронив ни слова.
— Масса Франсиско, — прошептал негр, — Помпей говорить, все крумены говорить: если вы бежать, то они тоже все вместе идти с вами. Помпей говорить, все крумены говорить, что белые люди замышлять убить вас. Но никто вас не убить, пока один крумен жить.
Негр мягко оттолкнул рукой Франсиско, как бы не давая ему ответить, и поспешил на бак.
Между тем поднялся ветер, долетевший и в Сонную бухту. Капитан отправил на марс одного из матросов, приказав ему внимательно следить за горизонтом, а сам прохаживался по палубе в сопровождении Хокхерста.
— Возможно, он вышел в море на день-два позже, — проговорил капитан, продолжая разговор. Я привязал себя к этому месту, и поверьте, он все равно попадет в наш капкан, если пойдет восточным путем. Если сегодня до наступления темноты он не покажется, то мы под всеми парусами выйдем в море. Я хорошо знаю португальцев. Ветер поднялся. Пошлите матросов поставить внутренний кливер и подтянуть якорь.
Настало время обеда, и капитан спустился в каюту, где занял свое место за столом рядом с Франсиско, обедавшим молча. Ярость Каина улеглась, и доброе чувство к Франсиско, заглушенное было ссорой, возникло в нем снова. Раз или два он пытался втянуть юношу в разговор, но без успеха. В это время раздался голос марсового:
— Паруса на горизонте!
— Слава Богу! Это он! — воскликнул капитан, вскакивая, но сдержался и снова уселся на свое место.
Франсиско закрыл глаза руками и оперся локтями на стол.
— Большой корабль, сэр! Можно рассмотреть его до второй реи марсовых парусов, — произнес Хокхерст, заглядывая в окно каюты.
Капитан поспешно глотнул вина, бросил взгляд на Франсиско, как бы говоря: «Попробуй только помешать мне!», и побежал на палубу.
— Быстро наверх, ребятки! — закричал капитан, посмотрев несколько секунд в подзорную трубу на появившееся судно. — Теперь он наш. Убрать тенты! Поднять якорь! На том судне больше серебра, чем могут вместить ваши сундуки, а святые в церквах на Гоа немного подождут других золотых подсвечников!
В одно мгновение люди пришли в движение. Все, взявшись за якорный канат, быстро подтянули якорь к бугу, и уже через две минуты «Эвенджер» взял курс наперерез несчастному кораблю. Дул свежий бриз, и шхуна стремительно, словно дельфин, мчалась по ровной морской глади. Через час стал отчетливо виден весь корпус корабля, но солнце склонилось уже к горизонту, и, прежде чем удалось определить его боевую мощь, наступили сумерки. Заметили ли на судне пиратскую шхуну или нет, установить не удавалось, но как бы то ни было, курс его не изменился. Поэтому пираты решили, что их шхуне не придали никакого значения, даже если ее и заметили.
Теперь на борту «Эвенджера» никто не болтался вразвалку. Большую пушку на палубе расчехлили, бортовые подготовили к заряжанию, подняв к ним заряды из погреба, и со всей старательностью, как на военном корабле, все подготовились к сражению. Корабль находился в поле зрения, капитан цепко следил за ним в подзорную трубу. Еще через час шхуна приблизилась к кораблю на расстояние, с которого долетал человеческий голос, и несколько сбросила ход. Каин, стоя на юте, в рупор обратился по-английски к находившимся на корабле. Ответ прозвучал на португальском языке.
— Ложитесь в дрейф или будете отправлены на дно! — приказал Каин по-португальски.
Неожиданный огонь из бортовых пушек и мощный залп из мушкетов явились решительным ответом португальцев. Но прицелы на пушках были поставлены слишком высоко, и ядра не попали в низкосидящий корпус шхуны. И все же они не промахнулись: на «Эвенджере» рухнула фок-стеньга, разбило гафель главной мачты, и с грохотом обрушилась на палубу значительная часть стоячего и бегучего такелажа. Залп из мушкетов также был удачным: три пирата получили более или менее тяжелые ранения.
