Старый канонир с седой бородой — я и сейчас отчетливо вижу его спокойный взгляд и холодное лицо — подошел к орудию и тщательно прицелился. Не успел отзвучать гул выстрела, как раздался мощный крик «ура».
Снаряд попал в цель. Но, вместо ожидаемого эффекта, он скользнул вдоль бока нарвала и отлетел далеко в море.
— Ах, чорт! — воскликнул взбешенный старый канонир. — Неужто у этой гадины шестидюймовая броня?
— Проклятье! — вскричал капитан Фарагут. Погоня продолжалась.
Подойдя ко мне, капитан сказал:
— Я буду преследовать нарвала до тех пор, пока фрегат не взлетит на воздух.
— Правильно, — ответил я. — Так и надо!
Можно было надеяться, что, рано или поздно, животное устанет, не выдержав состязания с неутомимой паровой машиной. Но час проходил за часом, а оно не проявляло никаких признаков усталости.
К чести «Авраама Линкольна» надо сказать, что он продолжал преследование с непоколебимым упорством. По моим расчетам, фрегат прошел не менее пятисот миль в этот злосчастный день, 6 ноября. Но снова спустилась ночь и окутала мглою бурное море.
Я решил в эту минуту, что наша экспедиция закончена и что мы больше никогда не увидим фантастическое животное.
Но я ошибся.
В 10 часов 50 минут вечера электрическое сияние снова появилось в трех килях от фрегата.
Нарвал казался неподвижным. Утомившись за день, он спал теперь, покачиваясь на волнах. Надо было воспользоваться этим, и капитан решил попытать счастья.
Он отдал соответствующие приказания. «Авраам Линкольн» двинулся вперед тихим ходом, чтобы не разбудить животное. В океане нередко можно встретить китов, спящих глубоким сном, и Нед Ленд загарпунил не одного из них именно во время сна.
Канадец снова занял свой пост на носу.
Фрегат бесшумно подошел на два кабельтова к животному. Здесь машина была остановлена, и судно подвигалось вперед только по инерции.
На борту все притаили дыхание. Мертвая тишина царила на палубе. Мы находились едва в ста шагах от сияющего овала.
Посмотрев в эту минуту на Неда Ленда, я увидел, что он вытянул руку со своим страшным оружием.
Фрегат подплыл еще ближе к неподвижному животному — едва двадцать шагов отделяли нас от него.
Вдруг рука Неда Ленда с силой описала в воздухе полукруг, а гарпун полетел. Я услышал звон как будто от удара в металл.
Электрическое сияние мгновенно угасло, и два огромных столба воды внезапно обрушились на палубу фрегата, сшибая с ног людей и все круша на своем пути.
Раздался страшный треск, и, не успев схватиться за перила, я вылетел за борт.
Глава седьмая
КИТ НЕИЗВЕСТНОГО ВИДА
Несмотря на полную неожиданность этого падения, я сохранил отчетливое воспоминание о всех своих ощущениях. Сначала я погрузился в воду.
Я хорошо плаваю и благодаря этому не растерялся при неожиданном погружении.
Всплыв на поверхность океана, первым долгом я стал искать глазами фрегат. Заметили ли там мое исчезновение? Спустил ли капитан Фарагут шлюпку, чтобы искать меня? Могу ли я надеяться на спасение?
Несмотря на темноту, я рассмотрел на востоке какую-то черную массу, которая, судя по расположению опознавательных огней, удалялась. Это был фрегат. Я понял, что погиб.
— Ко мне, ко мне! — кричал я, пытаясь догнать фрегат. Одежда стесняла меня. Намокнув, она липла к телу и парализовала движения. Я задыхался. Меня тянуло ко дну…
— Помогите!
Это был мой последний крик. Я отчаянно забарахтался, чувствуя, что тону.
Вдруг сильная рука схватила меня за шиворот и одним рывком вытащила на поверхность воды.
Я услышал следующие слова, произнесенные над самым моим ухом:
— Если хозяин соблаговолит опереться на мое плечо, ему легче будет плыть!
Я схватил за руку верного Конселя.
— Это ты?! — воскликнул я. — Это ты?!
— Да, это я, — ответил Консель, — всегда готов к услугам хозяина.
— Значит, толчок сбросил тебя в море, так же как и меня? — Нет. Но, состоя на службе у господина профессора, я счел своим долгом последовать за ним.
Славному малому этот поступок казался естественным!
— А фрегат? — спросил я.
— Фрегат? — переспросил Консель, поворачиваясь на спину. — Мне кажется, что хозяину лучше было бы не рассчитывать на его помощь.
— Почему?
— Потому что в ту минуту, когда я бросился в воду, вахтенный матрос крикнул: «Винт и руль сломаны!»
— Сломаны?
— Да, сломаны зубом чудовища. Кажется, «Авраам Линкольн» отделался только этой аварией. Но, к нашему огорчению, он потерял способность управляться.
— Значит, мы погибли?
— Возможно, — спокойно ответил Консель. — Однако в нашем распоряжении есть еще несколько часов, а за несколько часов можно многое сделать.
Невозмутимое хладнокровие Конселя ободрило меня. Я поплыл более энергично. Но одежда попрежнему стесняла движения и мешала держаться на поверхности.
Консель заметил это.
— Прошу у хозяина позволения разрезать на нем платье, — сказал он.
И он ножом вспорол на мне одежду сверху донизу, в то время как я поддерживал его на поверхности. В свою очередь, я оказал такую же услугу Конселю. После этого мы снова поплыли рядом.
Но положение не стало от этого менее отчаянным. Наше исчезновение могло пройти незамеченным, да если бы даже его и заметили, фрегат все равно не мог, потеряв руль и винт, пойти за нами против ветра. Следовательно, мы могли надеяться только на то, что капитан Фарагут пошлет за нами шлюпки.
Придя к этому заключению, мы решили держаться на поверхности, сколько будет возможно. Чтобы не расходовать одновременно силы, мы решили поступать так: в то время как один из нас, скрестив руки, будет отдыхать, лежа на спине, другой будет плыть вперед и подталкивать лежащего. Каждые десять минут мы должны были сменяться. Таким образом, мы могли удержаться на поверхности воды в течение нескольких часов, быть может даже до восхода солнца.
Какая слабая надежда на спасение! Но ведь человеку свойственно надеяться даже тогда, когда его положение безнадежно.
Столкновение фрегата с нарвалом произошло около одиннадцати часов вечера. Следовательно, до наступления дня нам надо было продержаться на воде около восьми часов. Это было вполне возможно.
Море было спокойно, волн не было. Время от времени я пытался разглядеть что-нибудь в кромешной тьме, но кругом все было пустынно и только светилась фосфорическим блеском потревоженная нашими движениями вода.
Однако около часу ночи я почувствовал смертельную усталость. Сильные судороги сводили мои руки и ноги.
