— Дело понятное, служилые, новый приказчик приготовил для нас ловушку. Приходите, мол, ко мне в Нижне-Камчатск, любо-мирно побеседуем, чайком вас угощу! А только мы ступим за ворота — каждый свою голову береги…
— Что будем делать, атаман? — спросили казаки.
— Убить Щепеткого — и делу конец! — решил Анциферов. — Не будем же мы ждать, пока он в цепи нас закуёт.
— Неловко получается, атаман, Щепеткой — государев человек…
Анциферов криво усмехнулся:
— А разве Атласов не был государев?..
Казаки притихли. За последние дни у них окрепла надежда на счастливый исход прежних, преступных дел. Двумя победами над камчадальским войском и открытием островов, быть может, искупили они вину. Но атаман снова звал на чёрное дело. Кто посмел бы ослушаться атамана?
Анциферов, однако, не приказывал. Он разговаривал тише обычного и сам словно спрашивал совета.
— Как же мне быть-то с вами, славные, верные воины? Жаль отдавать вас Щепеткому. Жесток, говорят, он — пытать и мучить станет без разбору… За себя-то я не страшусь, — кругом широкий край, и волюшка мне ещё не надоела. За вас болею, бедные, — тяжёлая ваша судьба…
— Мы с тобою останемся, атаман, — нам тоже воля не надоела!.. — шумели казаки. — А ежели надо убрать Щепеткого, — уберём!..
— Умное слово приятно слышать, — ответил Анциферов. — Пока ещё отписки в Якутск дойдут да пока новый приказчик явится, может и год и два минет?.. Два года поживём — и то наше!
В Нижне-Камчатский острог они решили явиться с ясашной казной. Это рассеет всякие подозрения у Щепеткого. Пока он будет любоваться мехами лисицы и бобра, сам Анциферов или кто другой из его людей должен улучить минуту и без шума ножом уложить приказчика на месте… Тогда и те казаки, что в остроге, примкнут к Анциферову. Тогда он станет атаманом всей Камчатки и сам будет издавать законы.
Об одном жалел атаман в этом походе — о том, что не было с ним Козыревского. В тот самый день, когда казаки стали собираться в дорогу, есаул заболел. Впрочем, Анциферов и так был уверен в быстрой победе. Не первый приказчик стоял на его пути. И заранее радовался атаман близкой большой добыче.
Но случилось не так, как рассчитывал Анциферов. Щепеткой, вопреки его ожиданиям, не прикоснулся к мехам, сидел в сторонке и разговаривал со своими служилыми. Два казака равнодушно, без всякого удивления или одобрения, сосчитывали меха. И пока вели они счёт, вооружённые люди Щепеткого ни на минуту не отходили от своего командира.
Анциферов понял: приказчик почуял недоброе и заранее предупредил своих казаков. В смешное и обидное положение поставил себя атаман: отдал богатейшую казну, а теперь должен был вернуться к своим с пустыми руками! Посмеётся над ним Козыревский, посмеются и другие казаки: хитёр атаман, да нашлись ещё хитрее!
И решил Анциферов действовать напрямую.
— Дельце тайное есть у меня, любезный Василий Севастьянович, — сказал он, озабоченно поглядывая по сторонам, — государственной важности. Надо бы с глазу на глаз потолковать…
— А кто нас услышит? — удивился Щепеткой. — Служилые? У меня от них секретов нет. Говори. Они — тоже государевы люди.
— Неловко это, Севастьянович, выходит… Пройдём-ка в твою горницу, поговорим.
— Что за тайна?.. Говори здесь.
Служилые Щепеткого уже сомкнулись вокруг него тесным полукругом. И атаман понял, что не успеет он ступить даже шагу, как будет сражён насмерть.
— Ну, ежели нынче ты не расположен, — сказал Анциферов, изо всех сил стараясь улыбнуться, — поговорим в другой раз…
Спокойные глаза приказчика, показалось Даниле, смеялись.
— Пожалуй, — согласился Щепеткой. — Да только в другой раз побольше ясака привози. Следовало бы тебе пойти на реки Колпакову и Воровскую, потом к авачинцам завернуть, — опять они не хотят ясак платить.
— Ты доверяешь мне такое дело? — удивился атаман.
— А почему бы не доверить? — с чуть уловимой улыбкой спросил Щепеткой. — Вот нынче богатую казну ты сдал. Будем надеяться, что и в другой раз не подведёшь. Я не судья тебе, судьи ещё приедут. Я как служилый человек с тобой говорю.
Крепко задел он этими словами атамана, в самоё сердце уязвил, но придраться Анциферов не мог: Щепеткой оказывал ему доверие.
Раздражённый до крайности, Анциферов покинул острог. Когда он выехал со спутниками за ворота, караульный со сторожевой вышки вслед им крикнул:
— Эх и попировали, голубчики, да горек, видно, мёд!
Никто из казаков не оглянулся. Анциферов хмурил брови и скрипел зубами.
Лютая злоба вдруг охватила атамана. Козыревский — вот кто во всем виноват.
Ну, рассчитается же он теперь с есаулом!
Но прежде необходимо было покончить с неугомонными авачинцами.
…Группа авачинских воинов встретила Анциферова ещё на дороге, всячески выражая свою радость. Ему подносили шкуры бобров, звали его в селение, а здесь сам старшинка широко распахнул двери прочного обширного балагана.
— Дорогому гостю — честь и слава! Мы не подчинились Щепеткому, но мы подчиняемся Анциферову, потому что знаем: это самый смелый человек на всей Камчатке!
Польщённые такой почётной встречей, атаман и несколько верных ему казаков вошли в балаган. Из предосторожности Анциферов сразу же потребовал заложников. В балаган вошло шестеро пожилых камчадалов.
— Смотри; атаман, — сказал старший из них, — тебя ждут лучшие угощения, а завтра мы дадим тебе все, что имеем: много мехов бобра, и соболя, и чернобурой лисицы… Угощайся, атаман!..
Ночью Анциферова разбудил какой-то шум. Вскочив, он увидел, как снизу, из-под земли, закрывая выход, поднялся прочный дубовый заслон…
Атаман бросился к заслону и ударил в него кулаком, но толстые брусья даже не покачнулись.
— Огонь! — закричали вдруг заложники.
Лишь теперь Анциферов понял, что эти шестеро камчадалов решили погибнуть в огне, лишь бы погубить его, ненавистного атамана. Он угрожал, плакал, просился. Но все было напрасно. Вскоре пламя заметалось над их головами.
Может быть, в последние свои минуты вспомнил непутёвый атаман пророческие слова Атласова: «Умереть тебе в мучениях и в позоре…»
Казаки не спасали своего предводителя. Им и самим едва удалось выбраться из селения, где каждая юрта сыпала стрелами и каждый пригорок рушился глыбами камней.
Узнав о гибели атамана, Козыревский, казалось, не был ни удивлён, ни опечален.
— Это, — молвил равнодушно, — может единственный добрый поступок Данилы Анциферова. И судьям облегчение дал и палачу…
Однако и самого Козыревского ждала расплата.
Новый приказчик, приехавший вскоре на смену Щепеткому, долго допрашивал его, грозился кнутами и петлёй; наконец наложил огромный штраф и приказал… Вот уже не ждал такого приказа, даже мечтать о подобном не мог беспокойный есаул! Приказчик повелел ему немедля собираться в дорогу для дальнейшего проведывания Курильских островов!
