— Не станет. Не стал бы. Точнее, не станет.
Боцман осторожно положил пистолеты на стол.
— Вы хотите сказать мне, что капитан жив?
— Да, жив. И старший помощник тоже.
Боцман улыбнулся, впервые за всё утро, а затем укоризненно посмотрел на старшего механика.
— Могли бы и сказать мне, сэр.
— Наверное. Я мог бы многое вам рассказать. Но согласитесь, боцман, у нас с вами и так голова идет кругом от множества проблем. А они оба в лазарете. У них довольно сильно обгорели лица, но сами они вне опасности, по крайней мере, по словам доктора Сингха. Их спасло то, что они находились по левому борту мостика, и они не испытали на себе прямого воздействия взрыва.
— Почему же они так сильно обгорели, сэр?
— Не знаю. Они едва могут говорить. Их лица все в бинтах, и они похожи на самые настоящие египетские мумии. Я попытался расспросить капитана, а он только что-то невнятно бормочет. Что-то вроде Эссекса или Уэссекса или что-то в этом роде.
Боцман понимающе кивнул.
— Уэссекс, сэр. Ракеты. Сигнальные. На мостике было целых два ящика этих ракет. В результате взрыва, по всей видимости, сработали детонаторы, и ракеты стали взрываться. Простая случайность. Просто не повезло.
— Чертовски повезло, боцман, по сравнению с теми, кто находился в надстройке.
— Он знает о том, что произошло?
— Пока что не время говорить ему об этом. Кстати, он всё время повторяет ещё кое-что, как будто это имеет громадное значение. «Домашний сигнал, домашний сигнал» — что-то вроде этого. Повторяет снова и снова. Может, у него мысли стали путаться, может, я просто не правильно его понял. Они оба говорят с трудом. И у одного, и у другого сильно обгорели губы. Потом, не стоит забывать, что им постоянно вкалывают морфий. «Домашний сигнал»? Это вам о чём-нибудь говорит?
— В данный момент нет.
В дверях показался Маккриммон — весьма непривлекательный, молодой, довольно тщедушный кочегар, примерно двадцати с небольшим лет, который постоянно жевал резинку, вёл себя вызывающе, вечно злился и говорил гадости.
— Чёрт побери, какой кошмар! Самое настоящее кровавое кладбище.
— Не кладбище, Маккриммон, а морг. Морг, — сказал Паттерсон. — Что вам надо?
— Мне? Ничего, сэр. Меня послал Джемисон. Он сказал что-то вроде того, что телефоны не работают и вам, возможно, понадобится связной.
— Значит, Маккриммон, вас послал второй механик. — Паттерсон бросил взгляд на боцмана. — Очень разумно с его стороны. В настоящее время в машинном отделении делать нечего. Только надо установить аварийный штурвал. А на палубе, боцман?
— Поставить двух вперёдсмотрящих, хотя одному богу известно, что они там будут высматривать. Сколько же у нас народу? Два человека у вас, сэр, два санитара внизу, Фергюсон и Керран, специалист по изготовлению парусов, точнее — он им был. Ну и я буду помогать. Керран прекрасно знает, что для этого нужно. Я предлагаю, сэр, заняться уборкой матросской столовой.
— То есть нашей покойницкой?
— Да, сэр.
— Вы слышали, Маккриммон? Сколько вас там человек?
— Восемь.
— Восемь. Двое — на вахту. Два человека принесут брезент и всё, что необходимо. ещё четыре человека займутся уборкой столовой. Только не вздумайте сами им об этом говорить, а то они могут выбросить вас за борт. Скажите об этом второму механику, а он сообразит, как поставить их в известность. Когда они закончат работу, пускай сообщат мне об этом, сюда или на мостик. Вы, кстати, тоже. Можете идти.
Маккриммон удалился.
Боцман показал на два кольта, лежавшие на столе.
— Интересно, что Маккриммон подумал об этом?
— Наверное, вспомнил какой-нибудь анекдот с бородой. Джемисон выбрал человека что надо. Маккриммон — человек тяжёлый, не склонный к сентиментальности. Из ирландских шотландцев. Родился в трущобах Глазго. Побывал в тюрьме. И если б не война, там бы он находился и сейчас.
Боцман кивнул и открыл маленький стенной шкафчик. На сей раз с помощью ключа. Это был небольшой бар, из которого Маккиннон вытащил бутылку рома и положил её на капитанскую койку.
— Я не думаю, что капитан стал бы и в этом случае возражать, — сказал Паттерсон. — Для ребят с носилками?
— Да, сэр. — Боцман стал просматривать содержимое ящиков капитанского стола и в третьем ящике обнаружил то, что искал, — две книги в кожаном переплете, которые протянул Паттерсону. — Молитвенник и книга для проведения заупокойной службы, сэр. Но, думаю, последней будет вполне достаточно. Надо только решить, кто будет читать.
— О боже. Я же не священник, боцман.
— Это так, сэр. Но вы — командир.
— О боже, — повторил Паттерсон. — Он почтительно положил книги на капитанский стол. — Я взгляну на них позже.
— «Домашний сигнал», — медленно произнёс боцман. — Эти слова всё время повторяет капитан, да? «Домашний сигнал»[3].
— Да.
— Самонаводящий сигнал — вот, что он пытается сказать. Самонаводящий сигнал. Мне об этом следовало догадаться раньше, но именно поэтому Боуэн — капитан, а я — нет. Как вы думаете, почему «кондору» удалось обнаружить нас в темноте? Ну, пускай даже уже наполовину рассвело, когда он нас атаковал, но он наверняка уже был в пути, когда ещё царила ночь. Так каким образом он узнал о нашем расположении?
— Может, получил информацию от немецкой подводной лодки?
— Нет, лодка тут ни при чём. Иначе эхолокатор «Андовера» её бы обнаружил.
Боцман вновь повторил слова капитана Боуэна.
— Да. — Паттерсон кивнул головой. — Самонаводящий сигнал. Наш друг диверсант.
— Или «Невидимка», как окрестил его Джемисон. Он не только приложил руку к нашей электрической сети, но и постоянно передавал сигнал.
Направленный сигнал. «Кондору» точно было известно наше местоположение, вплоть до дюйма. Не знаю, оснащены ли «кондоры» необходимым оборудованием для принятия подобных сигналов, мне ничего неизвестно об оснащении самолётов, но его совершенно спокойно могли принять в каком-нибудь месте, например в Альта-фьорде, и передать наши координаты «кондору».
— Скорее всего, боцман, вы правы. — Паттерсон посмотрел на пистолеты.
— Один — для меня, а другой — для вас?
— Если вы так решите, сэр.
— Не сходите с ума, кому же ещё доверить оружие? — Паттерсон взял пистолет. — Я никогда не держал в руках оружия, тем более, никогда не стрелял. Но, откровенно говоря, боцман, я совершенно не против этого. Не прочь сделать хотя бы один выстрел. Всего лишь один.
— То же самое я могу сказать и о себе, сэр.
Второй помощник капитана, Ролингс, лежал у штурвала. Осколком снаряда ему срезало голову.
— Где рулевой? — спросил боцман. — Он-то остался в живых?
