– Давайте посмотрим ваши вещи, Хэннафорд, – сказал Кидд. Из раскрытого мешка на свет появились скудные и грязноватые пожитки матроса.
– Мистер Лоус, что значится в бельевом списке?
– Две рубашки, четыре пары чулок. Хэннафорд был старым моряком и хорошо знал, что необходимо ему иметь, но из-за пристрастия к грогу он спустил почти все свои вещи в трактире.
– Итак, Хэннафорд, вы же опытный, не раз выходивший в плавание моряк. Разве вы не понимаете, что без положенного комплекта вещей вам будет нелегко нести службу?
Не было никакого смысла выслушивать его оправдания, поэтому Кидд повернулся к Лоусу и сказал:
– Переговорите с казначеем насчет верхней одежды, чтобы у него в наличии имелись все вещи.
Понятно, деньги за морскую форму будут удержаны из его жалованья, но итог таких действий казался весьма сомнительным.
– Пусть каждое воскресенье вахтенный старшина проверяет укомплектованность белья.
Пока Лоус помечал что-то у себя в бумагах, Кидд обратился к следующему матросу.
– Торн, сэр, – Кидд кивнул и прошел дальше.
Он остановился около бодро глядевшего моряка такого высокого роста, что тот стоял под палубным навесом, сгорбившись.
– Кажется, я встречался с вами раньше. Постойте, не было ли это на «Вакханке» в Средиземном море?
– Так точно, сэр, – ответил гигант, удивленно улыбаясь. – Мастермейт, нет, я ошибаюсь, старшина-рулевой, вот кем вы были тогда. – Заметив выражение лица Кидда, он поспешно добавил: – Уильям Поулден, шкафут, второй номер левого борта.
Кидд про себя отметил, что стоит подумать о том, как бы перевести этого трудолюбивого и добросовестного человека с нудной и тяжелой работы на шкафуте на более подходящее для него место.
Он задержался у скромного на вид юноши с ячменем на одном глазу.
– Ваше место, когда берутся рифы на парусах при встречном ветре?
– При встречном, а-а, гафель и гитовы, – ответил юноша после недолгого раздумья.
– Хм, – это был марсовый матрос, ему следовало соображать побыстрее. – А при швартовке?
– Выставить сигнальный буек и приготовить лебедку и якорь, – тут же выпалил он. Кидд понимал, что столь быстрый ответ был всего лишь предположением. Ни один марсовый не останется на баке, пока убирают паруса.
– Мистер Лоус, этот матрос сможет нести службу только тогда, когда будет знать свое место и свои обязанности. И пусть врач осмотрит его глаз.
Остальные подчиненные казались вполне опытными моряками. Томас заметил, как некоторые из них, имевшие не совсем соответствующий вид для моряка, настороженно смотрели на него. Ну что же, он увидит, каковы они в деле, когда наступит время первой вахты в море.
Впереди отдаленно прозвучал протяжный сигнал рожка – «соблюдать тишину». Капитан приступил к осмотру судна.
– Всем построиться! Мистер Лоус, проследить за равнением.
Шеренги вытянулись в ровную линию. На взгляд Кидда, подтянутая и вместе с тем свободная манера моряков вести себя в строю была гораздо предпочтительнее застывшей неподвижности строя солдат. Он заметил приближающегося капитана в сопровождении первого лейтенанта, выглядевшего напряженным, а также капитанского клерка и Принта. Кидд снял треуголку и приготовился к осмотру, однако капитан, взглянув на построившихся и бросив несколько слов Лоусу, лишь кивнул Кидду и прошел дальше, направляясь вниз на пушечную палубу.
Офицеры, собравшиеся для проведения парусных учений, не знали, в каком настроении пребывал капитан, когда он вышел из своей каюты. Застывшее выражение его лица могло означать в равной мере как недовольство от увиденного ранее построения, так и скрытое облегчение от того, что экипаж «Крепкого» наконец-то был укомплектован полностью. Наступил час проверки на прочность каждого моряка на судне, будь то матрос или офицер. Скоро выяснится, кто на что годен, включая и самого капитана, ведь от его командования зависел успех или же, напротив, провал утренних учений.
Кидд напрягся. Встретившись взглядом с Ренци, он едва заметно улыбнулся, потом они оба повернулись к капитану.
– Следует распустить и свернуть паруса. Я не намерен заниматься учениями до конца дня. Но если люди не научатся ставить стеньги в течение трех дней…
Уже находясь на своем месте, на шканцах, Кидд следил, как другие офицеры направлялись кто на бак или верхнюю палубу, кто к грот-мачте.
– Вахта левого борта, внимание, – приготовиться ставить паруса!
Две сотни матросов кинулись вверх по мачтам на свои рабочие места: фок-мачта, грот-мачта и бизаньмачта покрылись черными форменными куртками матросов, которые взбирались все выше и выше, на самый верх. Другая часть команды бросилась к нижним реям, кофельпланкам и к битенгам, квадратным тумбам подле каждой мачты, которые были сплошь обмотаны веревками.
На палубе матросы суетились возле снастей: главные паруса подымались, натягивались брасы, фалы, шкоты. (Парус подымается фалом, растягивается по углам шкотами, оттягивается на ветер булинем, подбирается гитовами и горденем. Реи подымаются фалами, нижние висят на борг-стропах, поддерживаются с концов-ноков топенантами, обращаются брасами.) Корабельные старшины кричали и подгоняли растерявшихся бывших фермеров, расставляя их по местам, ничуть не жалея очумевших матросов. Томас вспомнил свои первые неуверенные шаги, когда он плелся в хвосте, служа на старом 98-пушечном фрегате «Герцог Уильям» и плавая в этих же самых водах.
Адамc, напряженно ожидающий команды начинать, внезапно вскинул голову и скомандовал:
– На марс, матросы Его величества! На марс…
– Отставить! – лицо капитана покраснело от гнева. Голосом, жестким, как металл, он выкрикнул: – Брасопить, черт побери! Сперва поставить рею наискось, болван!
Адамc дал неверную команду. С неподнятыми якорями и с развернутым парусом на одной мачте нельзя было воспользоваться оказавшимися спрятанными позади на другой мачте парусами, чтобы сбалансировать тягу. Приказание Адамса заставило бы судно двинуться вперед, причем швартовочные канаты сильно и опасно бы натянулись.
Покрасневший от волнения Адамc остановил матросов на фалах, переместил их на фор-брасы, чтобы повернуть реи, но это ему следовало сделать перед тем, как посылать людей наверх ставить парус.
Кидд ждал своей очереди. Учения продолжались. На фок-мачте паруса ставились под градом сыпавшихся со всех сторон команд, однако дело продвигалось туго. Спустя несколько минут матросы вернулись на реи, на этот раз уже для того, чтобы свернуть паруса, впрочем, особой сноровкой матросы не блеснули. Хоугтон ничего не сказал, но по его нахмуренным бровям легко можно было понять, что он думал.
