Чарльз Хоус - Черный фрегат

Когда все было закончено, они вышли из таверны и молча пошли за капитаном в гавань, где стоял корабль. Их ботинки стучали по булыжной дороге. На корабле уже были люди. Настроение у всех было разное. Некоторые смотрели друг на друга с любопытством. Так бывает, когда человек чувствует, что ему придется провести не один месяц бок о бок с незнакомыми людьми. Другие же, наоборот, опускали глаза, будто чувствовали неловкость из-за неопределенности своей участи. Тем самым они признавались себе, что никто не знает, какие неожиданности готовят им дальние моря и земли.

Так они пришли к кораблю и поднялись на борт. Капитан Кэндл внимательно смотрел на них, когда они проходили мимо него. Кто-то окликнул юношу, который стоял, облокотившись на шкафут.

— Вот так встреча, Вилли Конти!

Фил взглянул наверх и увидел молодого паренька одного с ним возраста. Он поприветствовал моряка, который его окликнул. Глаза юношей встретились. Похоже, они почувствовали друг в друге что-то общее, потому что на палубе они разговорились.

— Ты пришел позже, — сказал тот, кто откликнулся на имя Вилли Конти. — Если я не ошибаюсь, вчера тебя не было на борту.

Он был высок, худощав и держался очень прямо. Он так задирал голову, что на первый взгляд могло показаться, что он не прочь потешить свое тщеславие. Выражение его лица было спокойное и сдержанное, но, все равно, он казался хорошим парнем и, самое главное, тем человеком, кому можно довериться.

— Я ни разу не ступал на эту палубу прежде, — ответил Фил. — Но я видел много других судов в свое время и осмелюсь предположить, что «Роза Девона» крепкий корабль, а Кэндл — капитан, что надо.

— Да, и то, и другое верно. Я знаю, потому, что уже плавал раньше на этом корабле с капитаном Кэндлом.

С баков раздался приказ. На корабле засуетились и их разговор прервался, но им было суждено провести вместе еще много времени.

По команде матросы отдали швартовы. Со всех сторон раздавались крики:

— Дружно! Взяли ребята! Разом!

Кто-то поднял якорь, остальные суетились на шпиле. Старый фрегат задвигался и отошел от причала. Медленно покачиваясь на волнах, он двинулся навстречу приливу.

— Натянуть паруса на грот-мачте!

И дружный хор голосов в ответ:

— Есть! Есть!

— Расправить паруса на нок-рее — приготовить такелаж!

— Есть! Есть! — отвечали то тут, то там.

— Приподнять паруса — приготовиться расправить!

— Есть! Есть!

— Готовить реи!

— Есть! Есть!

— Вернуть кабельтов на шпиль! Боцман, поднять якорь на борт! Расчистить место! Наверх на кливер! — Ослабить паруса бом-кливера!

— Есть! Есть!

Первый человек, который оказался у линя, начал карабкаться по такелажу. Это был Филип Маршам. Море было для него родным домом и в самую темную ночь он без труда мог передвигаться по кораблю. Его ловкость не ускользнула от зоркого взгляда капитана Кэндла. Сейчас капитан стоял на палубе, скрестив руки на груди, а его помощник отдавал приказы:

— Давайте, ребята, поднимайте якорь! Давайте, все разом! Кто сказал «Аминь»? Якорь на концевой отсек!

— Есть! Есть!

— Расправить гром-марсель! Натяни свой парус! Отпустить фор-марсель! У штурвала — держать прямо по ветру!

Моряки со всех судов в гавани, люди на пристани и на улицах останавливались и смотрели, как снимается с якоря «Роза Девона». Они стояли молча, не шевелясь. Вдруг на пристани возникла какая-то суета и двое мужчин стали выкрикивать что-то и размахивать руками вслед уходящему кораблю.

— Это церковный сторож и констебль, — забормотали моряки. — Кто-то из нас, похоже, уходит в море, чтобы скрыться от закона?

Помощник повернулся к капитану, но тот решительно покачал головой.

— Вперед, надо поймать прилив. Мы не будем никого дожидаться.

— Поднять паруса бом-кливера! Спустить паруса на грот-мачте!

Матросы наверху опустили паруса. Внизу сложили их и убрали. Помощник выкрикивал распоряжения одно за другим:

— Свернуть кабельтов и уложить в бухту! Держи по ветру, парень! Эй ты, с фалинем, убирай якорь!

Затем раздался голос капитана. Помощник эхом повторял за ним:

— Опустить грот!

И эхо:

— Опустить грот!

— Есть! Есть!

— Расправить паруса!

— Есть! Есть!

Орудия в ряд выстроились на палубе, выставив вперед фитильные пальники, прибойники и дула. Это был не простой показ военной мощи. Их зловещие голоса могли сослужить добрую службу в море, ибо то были дикие и беззаконные времена.

Мир уже забыл это величественное зрелище: фрегат, подобный «Розе Девона» посреди открытого моря. Эти корабли ушли в прошлое. Ушли вместе с затерянной землей Атлантиды.

Остались в прошлом их высокие палубы со стройными мачтами и треугольными кливерами, высокие баки и острые бушприты, на которых гордо развевались четырехконечные паруса. «Роза Девона» была средневековым судном и плавала во времена, когда король Карл сменил на престоле умершего короля Якова. Но это был превосходный корабль, и прочный, несмотря на годы. На солнце новая резьба отливала золотом, а по бортам шла темно-красная полоса. Корабль распустил паруса и ринулся в пучину волн Бристольского канала. Почтительно кланяясь старику Нептуну, «Роза Девона» вступила в его владения.

Как я уже сказал, это было отважное судно. Резьба и темно-красная полоса придавали «Розе Девона» величие. Темные борта были выкрашены в черный цвет. Как тень прошлых времен, «Роза» спустилась на воду и отправилась в открытое море.

Смерть на суше всегда заставляет задуматься и порождает много изменений. Но мне кажется, что смерть на море — вещь еще более устрашающая. Вокруг на много миль — одинокая водная пустыня и лишь один корабль. Опустевшая койка дни, недели, месяцы напоминает человеку о том, что случилось. Смерть на море порождает так же много изменений, как и смерть на суше.

Прошла неделя с тех пор, как «Роза Девона» покинула Англию. Неожиданно на мачте оборвалась веревка и боцман сорвался вниз. На лету он ухватился за парус, но это не спасло его и он упал в воду. Что могли сделать моряки, чтобы спасти его? Он так и не появился из воды. Там, наверху, болталась оборванная веревка. Ее концы раскачивались на ветру. Внизу осталась его пустая койка. Грозный старина боцман с раскатистым голосом и тонким слухом пал жертвой несчастного случая, который мог произойти с каждым. И все это понимали. Но все, что они говорили сводилось приблизительно к следующему: «Вы видели какие у него были безумные глаза, когда он падал?», или «Боюсь, что мы еще услышим ночью звук его трубы», или «Странно осознавать, что Недди Харт лежит сейчас в подводном дворце в окружении русалок и поджидает своих морских товарищей».