— Не вырывайте перья, — предупредил Хэл. — Вы испортите Ингве обед.
С этого мгновения они страстно полюбили длинный английский лук и в течение нескольких дней превратились в первоклассных лучников. Когда Хэл привязал к тросу пустую бочку, которая на буксире следовала в кабельтове за кораблем, воины стали стрелять в нее, вначале поодиночке, потом залпами, как английские лучники. И когда бочку вытащили на палубу, она щетинилась стрелами, как спина дикобраза; из каждых десяти выпущенных стрел вернули по семь.
И только в одном деле амадода не проявляли никакого рвения — в обслуживании больших кулеврин. Ни угрозы, ни насмешки Аболи не помогали: воины приближались к орудиям с суеверным страхом. И каждый раз, как гремел залп, завывали:
— Колдовство! Гром небесный!
Хэлу пришлось разработать новое расписание вахт: в боевой обстановке белые моряки обслуживали орудия, амадода управлялись с парусами и становились абордажной группой.
Неподвижный облачный столб в двадцати лигах впереди обозначил остров Занзибар. Кокосовые пальмы окаймляли белые пляжи залива, но массивные стены крепости были еще белей и ослепляли на солнце, как ледяные бока айсбергов. Крепость сто лет назад построили португальцы, и до последнего десятилетия она обеспечивала господство Португалии на торговых путях вдоль всего восточного побережья Африки.
Позже оманские арабы под водительством своего воинственного повелителя Ахмеда Эль-Гранга Леворукого, приплыли на военных дау, напали на португальцев и перебили почти весь гарнизон. Потеря крепости означала начало упадка португальского влияния на побережье, и их место в торговле заняли арабы.
Хэл рассматривал крепость в свою подзорную трубу и заметил исламский флаг над башней и неровные ряды пушек на стенах. Орудия, способные потопить любой вражеский корабль, который попытается войти в залив.
Хэл ощутил, как холодок предчувствия пробежал по спине: если он присоединится к силам Пресвитера, то станет врагом Ахмеда Эль-Гранга. И однажды эти большие орудия могут обстрелять «Золотой куст». Между тем нужно наилучшим образом использовать возможность побывать в лагере оманских арабов в качестве нейтрального корабля и собрать как можно больше сведений.
Гавань была забита маленькими судами, в основном мусульманскими дау из Индии, Аравии и Муската. Но среди них стояли и два больших корабля, один под испанским флагом, другой под французским. Хэлу они не были знакомы.
Всех этих купцов привлекали в Занзибар богатство Африки, золото Софалы, гуммиарабик, слоновая кость и бесконечный приток людей на рынок рабов. Каждый сезон, когда пассаты приносили сюда барки из-за мыса Доброй Надежды и со всех просторов Индийского океана, здесь на рынке продавали по семь тысяч рабов: мужчин, женщин и детей.
Приветствуя крепость, Хэл приспустил вымпел и положил «Золотой куст» в дрейф, не убирая паруса. По его приказу полные сил амадода под руководством Аболи сняли с якоря и свернули парусиновый чехол, и якорь со всплеском ушел в чистую воду. Почти немедленно корабль окружило множество лодок, предлагавших всевозможные товары: от фруктов и свежей воды до маленьких мальчиков. Хозяева приказывали мальчикам наклоняться над банкой, поднимать одежду и демонстрировать изголодавшимся морякам, собравшимся у борта, маленькие коричневые ягодицы.
— Красивые мальчики для развлечений! — выкрикивали сутенеры на ломаном английском. — Их зад как спелое манго.
— Мистер Тайлер, спустите шлюпку, — приказал Хэл. — Я отправляюсь на берег. Со мной Альтуда, мастер Дэниел и десять ваших лучших людей.
Они подплыли к каменным ступеням причала под стенами крепости, и Большой Дэниел первым выпрыгнул на берег, чтобы проделать проход в толпе продавцов, демонстрировавших свои товары. Купцы и матросы с других кораблей разглядывали груды слоновьих бивней, плиты ароматного гуммиарабика, связки страусовых перьев и рогов носорога. Они торговались из-за ковров из Муската и заткнутых полых игл дикобраза, забитых зернами золота, намытого в Софале и реках в глубине Африки. Работорговцы предлагали вероятным покупателям осмотреть зубы рабов, пощупать мышцы мужчин или приподнять передники девушек, скрывавшие их прелести.
С этого торжища Большой Дэниел провел группу в сектор города, где здания с разных сторон улицы почти соприкасались, закрывая дневной свет. От открытых канав, которые уносили стоки в гавань, исходило такое зловоние человеческих экскрементов, что можно было задохнуться.
Большой Дэниел резко остановился перед большой резной арочной дверью, украшенной сложными исламскими узорами и усаженной металлическими шипами, и потянул за веревку колокола. Через несколько минут затвор оттащили, и дверь чуть приоткрылась. В щели показалось с полдесятка маленьких коричневых лиц. Это были мальчики и девочки смешанной крови всех возрастов от пяти до десяти лет.
— Добро пожаловать! Добро пожаловать! — щебетали они на английском с акцентом. — Да благословит вас Аллах Всемилостивый, английские господа. Пусть все ваши дни будут золотыми с ароматом дикого жасмина.
Маленькая девочка взяла Хэла за руку и провела во внутренний двор. В центре двора журчал фонтан и благоухали цветы. С груды ковров, на которых он сидел, поднялся рослый мужчина в просторном белом одеянии и высоком арабском головном уборе.
— К приветствиям моих детей добавляю еще тысячу моих собственных, добрый капитан, и пусть Аллах осыплет вас богатствами и милостью, — сказал он со знакомым и успокоительным йоркширским акцентом. — Я видел, как ваш прекрасный корабль вошел в гавань, и знал, что скоро вы придете ко мне.
Он хлопнул в ладоши, и из дома вышла череда рабов; они несли подносы с разноцветными бокалами шербета и кокосового молока и чашечки со сластями и жареными орехами.
Большого Дэниела и матросов консул отправил в заднюю часть дома.
— Там их покормят, — сказал он.
Хэл многозначительно взглянул на Дэниела, и боцман правильно истолковал его взгляд. В доме мусульманина не будет выпивки, но будут женщины, и матросам нельзя давать волю. Альтуду Хэл оставил при себе. Возможно, придется предъявлять документы или делать записи.
Консул провел их в закрытый угол двора.
— Теперь позвольте представиться. Я Уильям Грей, консул его величества в султанате Занзибар.
— Генри Кортни, к вашим услугам, сэр.
— Я был знаком с сэром Фрэнсисом Кортни. Вы случайно ему не родственник?
— Это мой отец, сэр.
— Ага! Достойный человек. Пожалуйста, при встрече передайте ему привет.
— Отец трагически погиб в войне с голландцами.
