— Бедный наш предводитель! Добрая, смелая душа... Будут на свете еще флибустьеры, но таких, как он, не сыщешь.
Но тут оба вскочили от дикого рева: люди, толпившиеся вокруг стола, пришли в настоящий раж. Одни ликовали, другие кляли все на свете, все размахивали руками, топали ногами, не находя себе места от возбуждения. Опорожнив единым духом стаканы, Кармо и гамбуржец подошли к зрителям, стараясь держаться поближе к толстому плантатору или сахарозаводчику, оказавшемуся тем самым доном Рафаэлем, который хотел поставить на Плату.
Оба петуха, после ряда обманных движений и наскоков друг на друга, ринулись в яростную атаку, и Замбо, получив удар шпорой по голове, остался почти без своего великолепного гребня и одного глаза.
— Чудесный удар пробормотал Кармо, который, казалось, понимал толк в этом" деле?
Кареадор тут же подхватил пострадавшего, смочил ему раны крепкой настойкой, чтобы хоть на миг остановить ему кровь.
Возгордившийся от победы Вальенте кукарекал во все горло, распускал хвост и хлопал своими роскошными крыльями.
Бой, однако, только начинался, ибо Замбо нельзя было считать побежденным. Несмотря на вытекший глаз, он еще долго мог оспаривать победу и даже вырвать ее у противника. Ясно было, однако, что преимущество на стороне Вальенте, показавшего уже, на что он способен. Даже дон Рафаэль не устоял перед искушением.
— Пятьдесят пиастров на Вальенте! — воскликнул он после недолгих колебаний. — Кто принимает пари? Кто...
Легкий хлопок по плечу прервал его восклицание и заставил оглянуться назад. Кармо не убрал еще руку с плеча.
— Что вам угодно, сеньор? — спросил то ли заводчик, то ли плантатор, нахмурив брови при виде такой бесцеремонности.
— Хотите совет, — сказал Кармо. — Ставьте на раненого петуха.
— Вы разве кареадор?
— Какая вам разница. Если угодно, я ставлю на него двести пиастров...
— На Замбо? — удивленно спросил плантатор. — Деньги вам, что ли, оттягивают карман?
— Отнюдь. Напротив, я желаю выиграть.
— И ставите на Замбо?
— Да, и скоро вы увидите, как он отделает другого. Следуйте моему примеру, сеньор.
— Хорошо, — согласился толстяк после некоторых колебаний. — Если просажу, то отыграюсь на Плате.
— Ставим вместе?
— Идет.
— Триста пиастров на Замбо! — воскликнул Кармо.
Все взгляды обратились к авантюристу, поставившему довольно крупную сумму на чуть ли не добитого петуха.
— Принимаю, — крикнул судья. — Выпускайте бойцов.
Через минуту оба противника оказались друг против друга. Замбо, весьма помятый и истекавший кровью, первым перешел в нападение. Он подпрыгнул выше Вальенте, но и на этот раз промахнулся и был отброшен назад.
Вальенте, не терявший ни минуты, выпрямился во весь рост, затем с быстротой молнии ринулся на противника, стараясь налететь и размозжить ему голову когтями.
Замбо, однако, быстро пришел в себя. Выставив вперед крылья и втянув голову, он внезапно так метко клюнул противника, что отхватил у него одну из бородок на горле.
— Отлично! Молодец! — заорал плантатор.
Но не успел он кончить, как залитый кровью Вальенте соколом налетел на противника.
На какой-то миг обе птицы смешались в тесной схватке, затем покатились по столу и вдруг замерли. Замбо лежал под противником и не подавал признаков жизни.
— Все пропало, — процедил сквозь зубы дон Рафаэль, обернувшись к Кармо.
— Кто вам сказал? — усмехнулся авантюрист. — Гляньте-ка! Триста пиастров в наших карманах, сеньор.
Замбо вовсе не собирался умирать. Не успели зрители поставить на нем крест, как он резко скинул с себя противника и с победным криком вонзил шпоры в тело побежденного.
Вальенте лежал недвижно, с раскроенным черепом.
— Ну как, сеньор, что скажете? — воскликнул Кармо, стараясь перекричать ругавших побежденного петуха.
— Скажу, что у вас глаз — алмаз, — ответил плантатор, радостно потирая руки.
Кармо получил триста пиастров и, разделив их на равные кучки, сказал:
— Недурна нажива.
— Вы неправильно поделили, — возразил дон Рафаэль.
— Как так?
— Я ставил только пятьдесят пиастров.
— Пардон, разве мы не на пару играли? Забирайте свои пиастры: все по закону, в проигрыше один судья — он ставил на пришитого.
— Неужели вы настолько богаты, чтобы бросаться деньгами? — сказал плантатор, изумленно глядя на Кармо.
— Плевал я на них, вот и все, — ответил тот.
— Я тоже хочу отплатить вам добром, сеньор. Поставьте на петуха, которого сейчас принесут.
— Посмотрим.
В этот момент вошел другой кареадор и поставил на стол великолепного петуха — выше Замбо, с роскошным хвостом и серебристо-белым опереньем.
Это был Плата.
— Ну как, сеньор? — сказал дон Рафаэль, обращаясь к Кармо.
— Красавец, ничего не скажешь, — ответил искатель приключений, внимательно разглядывая птицу.
— Ставите?
— Да, пятьсот пиастров на Замбо.
— На Плату, хотите сказать?
— Сеньор, пятьсот пиастров на Замбо. Кто ставит против?..
— С ума сойти.
— Кто идет на пари?
— Ему, что, нет равных, вашему Замбо?
— На сегодня нет.
— Дьявол вы, что ли?
— Ну, если не сам Вельзевул, то из его приближенных, — пошутил Кармо. — Ну, так будете ставить против меня?
— Да, наполовину.
Ставки были сделаны, и в огромном зале снова воцарилась тишина.
Едва оказавшись нос к носу, петухи бешено схватились друг с другом: захлопали крылья, в воздух полетели перья.
Казалось, оба были равны по силе, но Замбо, хотя и ослеп наполовину, не давал передышки противнику.
Вскоре стол обагрился кровью. Оба бойца уже несколько раз пронзали друг друга шпорами, а фиолетовый гребень у Платы уже превратился в лохмотья.
Время от времени, словно по взаимному согласию, оба останавливались, чтобы собраться с силами и отряхнуть с век кровь, слепившую им глаза. Затем с еще большей яростью бросались в атаку. После пятого приступа Плата оказался под Замбо.
Зал огласился ревом проклятий: большинство ставили на нового петуха. Однако Плата сумел внезапно выскользнуть, но не увернулся от клюва противника, которым тот вырвал ему глаз.
— Теперь хоть они сравнялись, — промолвил Кармо. — У обоих по одному глазу.
Кареадор бросился к Плате. Влив ему в горло настойки, он промыл ему голову губкой, дабы удалить кровь, вспрыснул в пустую глазницу немного лимонного сока и снова выпустил на стол со словами:
— Держись, голубчик.
Но он слишком поторопился. Не успевший прийти в себя петух не смог устоять перед молниеносным натиском отважного Замбо и почти сразу свалился от мощного удара клювом, раскроившего ему череп.
