Кажется, протяни руку — и тронешь пальцем вогнутое небесное стекло.
Я поднимаю руку. На нее падает белый свет якорного огня.
1 — штаговый якорный (включается, когда корабль стоит на якоре);
2 — правый отличительный (ходовой, включается, когда корабль идет);
3 — левый отличительный;
4 — дежурный (его зажигает дежурный корабль);
5 — нижний топовый (ходовой);
6 — нижний буксирный (его включает буксирующий корабль);
7 и 9 — аварийные огни (будучи включеными, означают, что корабль не может управляться);
8 — верхний буксирный;
10 — клотиковые огни (для переговоров в ночное время по азбуке Морзе);
11 — верхний топовый (ходовой);
12 — флаг манский (означает присутствие на борту старшего начальника — флагмана);
13 — верхний кильватерный (включается для того, чтобы идущему сзади короблю было удобнее держать строй;
14 — гафельные огни (включаются, когда надо показать, что корабль военный; например, при входе ночью на рейд);
15 — гакабортный якорный;
16 — нижний кильватерный;
17 — гакабортный ходовой.
Зажженные ночью судовые огни не только предостерегают: «Внимание — корабль!» По ним всегда можно узнать, кто встретился тебе в море.
А — судно идет на нас; Б — судно идет влево от нас (левым бортом к нам); В — судно, прокладывающее кабель, идет на нас; Г — судно, лишенное возможности управляться, стоит к нам правым бортом; Д — парусное судно идет прямо на нас; Е — судно стоит на якоре; Ж — беспалубное рыбачье судно; 3 — буксир с баржей идет вправо от нас; И — буксир идет прямо на нас, длина буксира более 183 метров; К — парусное судно идет вправо от нас.
Сигнальными огнями когда-то служили простые масляные фонари.
ТЕРПЕЛИВЫЙ ОГУРЕЦ
Полз по песчаному дну морской огурец — голотурия. Толстый, фиолетовый, гладкий.
Ползет огурец, как маленький бульдозер, — носом песок роет. Роет, высасывает из песка мелкую живность, ест.
Вдруг, откуда ни возьмись, — бычок. Подскочил, ухватил голотурию зубами и давай трепать. Теребит, дергает.
Мучил, мучил — и добился своего: сжалась голотурия, напыжилась, как стрельнет в мучителя чем-то желтым. Подумать только: желудок свой выбросила! Вот так дела!
Подхватил бычок добычу — и прочь. Не зря старался!
Впрочем, и огурец не унывает: желудок у него вырастет новый! Дело привычное.
На морском дне каждый отбивается от врагов как может.
ЖИВЫЕ ДОМИКИ
Я плавал у скалы, над неровным каменистым дном. Слабое течение покачивало внизу редкие веточки водорослей. Я искал морских ежей.
— У скалы их навалом! — сказали мне матросы. — Мы видели. Сидят — здоровые, иголки как гвозди. Вот такие!
Но ежей не было. Я проплыл в одну сторону — нет. В другую — не видно.
И вот тогда-то мое внимание и привлек домик. Маленький домик на дне — две щепки, шалашиком.
Домик… полз. Он полз очень медленно и очень спокойно — видно, хозяин его не торопился. Я подплыл к домику и тронул пальцем одну щепку. Щепка задрожала. Я отвел ее в сторону—из-под нее торчал пучок фиолетовых игл.
Еж! Ну конечно, еж!
Я отбросил в стороны щепки. Еж замер, темные иглы встопорщились. Поняв, что я больше его не трону, еж успокоился, опустил иглы и быстро-быстро двинулся в путь.
Он слез с камня и начал что-то искать на дне.
Неподалеку лежала крышка от консервной банки. Еж примостился рядом и выпустил из-под игл несколько черных ниточек-ножек. На конце каждой — присосочек. Ножки потянулись к крышке. Вот первая дотянулась и замерла — присосалась… За ней вторая, третья…
Еж что-то задумал!
Я смотрел во все глаза. Ножки поднатужились и подняли крышку. Они изгибались, шевелились, передавали тяжеленный груз одна другой. Крышка ползла вверх по иглам. Она доползла до самой ежиной макушки и остановилась. Получился щит.
Еж покачал его: крепко сидит? Крепко! И снова полез вверх по камню. Теперь он лез спокойно — со щитом ему никакой враг не страшен.
Но где же остальные ежи?
Посмотрел я вокруг внимательно. Ну конечно, вон их сколько! Хитрецы: кто пучком травы прикрыт, кто — створкой раковины. Глянешь не знаючи — нет под скалой никаких ежей.
Одни живые домики.
КТО ПРЕДУПРЕДИЛ МЕДУЗ?
День начался странно. Еще вчера в желтоватой воде гавани было полно медуз. Синеватые, круглые, как тарелки, они появлялись из глубины и, колыхаясь, медленно плавали вокруг судна.
И вдруг медузы исчезли. Сколько ни всматривались матросы в желтую воду, медуз не было.
Наступил вечер. С запада пришла и закрыла полнеба туча. Порывистый ветер помчал по воде черные шквальные полосы. Разыгрался шторм.
Волны выбрасывали на берег пучки водорослей, доски. Между двух камней лежал брюшком кверху и шевелил сломанными ногами краб. Даже его выкинуло море на сушу.
А медуз на берегу не было.
Слабые студенистые существа, плохие пловцы, они перехитрили шторм. Они заранее уплыли подальше от берега и там погрузились на глубину.
Кто предупредил медуз?
Никто. Они сами услыхали приближение шторма.
У каждой медузы снизу на «животе» есть колбочка. В ней плавают камешки. Когда, обгоняя ветер, издалека приходят колебания воды — первые вестники шторма, камешки начинают качаться. Их движения воспринимает чуткий нерв. Сам шторм предупреждает медузу: «Берегись!»
Есть наука, которая учит людей строить машины и приборы, подражая живой природе. Она называется «бионика».
Ученые построили прибор, напоминающий колбочку медузы. Опустили его в воду, и он… заработал. Приход шторма этот прибор предсказывает за пятнадцать часов.
СУДНО ИЛИ КОРАБЛЬ
— Плыл я как-то пассажиром из Владивостока в Инчхон. Лес, бумагу везли… Вот на корабле были чистота и порядок!
— Бывал я на этом судне. Убирают его. Только настоящую чистоту, батенька, не тут искать надо! Ходил я юнгой на паруснике. Как выскоблим его, аж светится! Ляжешь в белой рубахе на палубу и лежишь. Ни пятнышка! Что там ваше судно!..
