— Здесь, сын мой.
Бен-Абрам встал со своего места, где ждал в тени, и заторопился к ним со своей сумкой.
— Началось, отец. Поторопись.
Они уложили Ясмини на землю, и Дориан почти нечленораздельно объяснил, как Ясмини избавилась от первого пакета.
— Но второй еще в ней, и он начал протекать.
— Держи ей колени вот так, — показал Бен-Абрам, а Ясмини сказал: — Тебе будет больно. Эти инструменты я использую при родах.
Инструменты блеснули в его руках. Ясмини закрыла глаза.
— Отдаюсь на волю Бога, — прошептала она и впилась ногтями в предплечье Дориана, когда Бен-Абрам принялся за работу.
Волны боли искажали ее лицо, она скривила и прикусила губы. Один раз легко застонала, и Дориан беспомощно прошептал:
— Я люблю тебя, цветок моего сердца.
— И я люблю тебя, Доули, — ахнула она, — но внутри меня жжет огонь.
— Сейчас мне придется тебя порезать, — сказал Бен-Абрам.
Мгновение спустя Ясмини закричала, и все ее тело застыло.
Дориан увидел кровь на руках Бен-Абрама, когда тот взял серебряный инструмент, напоминающий по форме двойную ложку. Минуту спустя он откинулся на корточках, и между чашечками ложки инструмента был зажат окровавленный, промокший, полураспавшийся пакет.
— Достал, — сказал он. — Но он начал протекать и оставил в ней перец. Надо быстро отнести ее к воде.
Дориан подхватил Ясмини, забыв о раненой руке и боли в треснувших ребрах. Он побежал, прижимая к груди обнаженное тело Ясмини. Бен-Абрам ковылял за ним, быстро отставая. Дориан пробежал под пальмами, выбежал на песок и опустил Ясмини в зеленую прохладную воду.
Подоспел и Бен-Абрам с большой медной клизмой в руках.
Дориан держал нижнюю часть тела Ясмини под поверхностью, а Бен-Абрам несколько раз подряд наполнял клизму морской водой и впускал воду внутрь. Прошло полчаса, прежде чем он удовлетворился и позволил Дориану вынести Ясмини на песок.
Она дрожала от потрясения и боли. Дориан закутал ее в шерстяную шаль, и они уложили девушку в тени под деревьями. Бен-Абрам достал из сумки большую бутыль с мазью и смазал повреждения.
Немного погодя Ясмини перестала дрожать и сказала:
— Боль уходит. Еще жжет, но не так сильно.
— Большую часть яда я извлек ложками. А остальное успел промыть, прежде чем был причинен большой ущерб. Мазь поможет ранам быстро затянуться. — Бен-Абрам подбадривающее улыбнулся, готовя иглу и высохшую кишку.
— Тебе повезло. Благодари Тахи и аль-Салила.
— Что нам теперь делать, Доули? — Она протянула к Дориану руку. Он взял ее и сжал. — Я не могу вернуться в зенан.
Теперь — бледная, закутанная в шаль — она снова стала похожа на маленькую девочку с лицом обезьянки, растрепанные влажные волосы падали ей на плечи, а под глазами легли тени боли.
— Клянусь, ты никогда не вернешься в зенан.
Дориан наклонился и поцеловал ее в разбитые, распухшие губы. Потом поднялся, и его лицо стало мрачным.
— Я должен тебя покинуть, пока Бен-Абрам заканчивает работу, — сказал он. — У меня осталось еще одно дело, но я скоро вернусь, как только его закончу. Будь храброй, любовь моя.
Он прошел под деревьями обратно, спрыгнул в углубление и по туннелю прошел под стеной зенана. Осторожно выбрался на террасу могилы святого и с минуту постоял, прислушиваясь и приглядываясь.
Царила мертвая тишина, поэтому Дориан спустился по лестнице и пересек лужайку. Он задержался у отверстия в колючей изгороди, убеждаясь, что тела евнухов не обнаружены и никто не поднял тревогу.
Потом осторожно пошел вперед.
Войдя в домик, он остановился, давая глазам привыкнуть к полутьме после яркого солнечного света. Куш лежал на полу свернувшись, в позе зародыша. Окровавленные руки он прижал к вспоротому животу, глаза закрыл. Дориан решил, что он умер, но, когда он сделал шаг, евнух открыл глаза. Его лицо изменилось.
— Пожалуйста, помоги старому Кушу, — прошептал он. — Ты всегда был добрым мальчиком, аль-Амхара. Ты не дашь мне умереть.
Дориан наклонился и подобрал с пола ятаган.
Куш взволнованно зашевелился.
— Нет, не убивай меня. Именем Аллаха молю тебя о милосердии.
Дориан сунул ятаган в ножны, и Куш с облегчением прошептал:
— Я ведь сказал, что ты был добрый мальчик. Помоги мне лечь на носилки.
Он попробовал подползти к носилкам, на которых Ясмини должны были отнести к могиле, но от этого движения в его животе раскрылась зияющая рана. Потекла свежая кровь, и Куш снова лег, сжимая рану.
— Помоги мне, аль-Амхара. Позови на помощь других, пусть отнесут меня к врачу.
С безжалостным лицом Дориан наклонился, схватил Куша за ноги и потащил по полу к двери.
— Нет! Не надо! Рана раскроется шире, — завопил Куш, но Дориан не обратил внимания на его протесты.
За Кушем на плитах оставался длинный скользкий след из крови и пищеварительных соков. Дориан вытащил его из двери на солнечный свет.
Куш застонал и ухватился за дверной косяк, цепляясь за него с отчаянием утопающего. Дориан отпустил его ноги, стремительным движением, за которым почти невозможно было уследить глазу, извлек ятаган и одним взмахом отрубил три пальца на правой руке, которой цеплялся Куш. Евнух завопил и прижал изуродованную руку к груди. Он в ужасе смотрел на нее.
— Ты искалечил меня, — закричал он.
Дориан спрятал ятаган в ножны, снова схватил евнуха за ноги и потащил по земле к отверстой могиле.
Они преодолели половину расстояния, прежде чем Куш понял намерение Дориана. Его крики стали высокими, бабьими, он дергался и сопротивлялся, а внутренности волочились за ним по песку.
— Женщины услышат твои вопли и подумают, что твои грязные свертки раскрылись в животе Ясмини, — сказал Дориан. — Пой, жирный мешок свиного сала. Тебе никто не поможет, кроме дьявола в аду.
Последним толчком он перевалил Куша через край ямы, и тот упал на тела евнухов. Дориан стоял наверху, подбоченясь, и смотрел на него, дожидаясь, пока выровняется дыхание и немного утихнет боль в ребрах. И в его зеленых глазах Куш увидел свою смерть.
— Милосердия!
Он попытался встать, но боль в кишках была слишком сильна, и он, поджав колени к груди, прислонился к стене только что выкопанной могилы.
Дориан вернулся в домик за лопатой. Когда первые порции земли посыпались в яму, Куш закричал:
— Нет, нет! Как ты можешь так поступать со мной!
— А как ты совершал свои чудовищные злодеяния, мучая беззащитных женщин, находившихся в твоей власти? — ответил Дориан.
Куш кричал и молил о пощаде, пока земля не заглушила его крики.
Дориан упрямо работал, пока не забросал землей яму с тремя телами. Потом утоптал землю и сделал аккуратную насыпь.
