Так же на сети хранили крупную рыбу, чтобы до поры до времени не пачкать палубу. А еще, чтобы не беспокоить спящих, на ней можно было устроиться и поговорить. Вот этим, по-видимому, и собирался заняться Мити Матаи. Усевшись поудобнее, он тихо заговорил:
— Настало время, ты должен учиться… — Он сделал короткую паузу и обвел вокруг себя рукой. — Мне кажется, ты уже знаешь, что горизонт делится на четыре основные части. Между точками деления находится еще по восемь точек, которые образуют тридцать два основных румба «Звездного компаса». — Он показал на свое предплечье: — Ты когда-нибудь обращал внимание на мою татуировку?
— Очень красивая! — воскликнул юноша.
— Красивая или нет — неважно. Важно, что она приносит моряку пользу. Мне она так просто необходима. Если я соединю руки так, чтобы они образовали круг, а кончики пальцев направлю в сторону Южного Креста, то мой левый локоть точно укажет на восток; правый — на запад, а мой затылок будет обращен к северу. Вот тогда-то, взглянув на мою татуировку, можно будет различить все основные румбы. Другие же рисунки, которые их окружают, укажут на мою путеводную звезду — ориентируясь на нее, я должен будут начать, авеи’а.
— Ты хочешь сказать, что являешься неким подобием живого компаса?..
— Да, живого… — согласился великий навигатор. — Живого и думающего. Если ты неспособен запомнить, над какой точкой горизонта начинают появляться звезды, откорректировать направление или вычислить отклонение от курса, вызванное ветрами или течениями, то все остальные твои умения принесут тебе мало пользы. Быть живым компасом — значит уметь определять, где находишься, но не куда ты направляешься.
— Ты хочешь нанести мне татуировку?
— Ни в коем случае! — последовал резкий ответ. — Ты не должен этого делать, пока не будешь уверен, что станешь хорошим мореплавателем. Когда ты познаешь все, что должен был узнать, ты можешь превратить себя в живой компас. В противном случае это будет напрасной тратой сил, следствием глупой самоуверенности, а этого ты не можешь себе позволить.
— Что же тогда я должен делать?
— Для начала в течение первых трех месяцев изучи различные звездные пути между западом и северо-западом. Когда изучишь — тогда и поговорим.
Старый моряк возвратился на свое место на палубе, а юноша растерянно продолжал смотреть на каскады звезд, рассыпавшиеся во вселенной. Они сливались в плотную массу, заполнявшую пространство между невидимыми точками. На первый взгляд казалось, что не существует человека, способного отличить одну звезду от другой, а уж тем более запомнить их пути.
— Спаси меня, Тане! — чуть слышно прошептал Тапу. — От этих звезд я схвачу несварение желудка.
Однако, несмотря на охвативший его страх, он начал внимательно рассматривать звезды, пока те не поблекли с наступлением зари. Тогда Тапу свалился под небольшим навесом на носу лодки, натянутым специально для тех, кто нес ночную вахту, — сон этих моряков остальные члены команды заботливо охраняли до наступления полудня.
Когда Тапу наконец проснулся, Мити Матаи уже более часа бодрствовал, устроившись на месте капитана. Он выглядел настолько свежо, будто сладко спал всю ночь.
Десять мужчин, а среди них и Чиме из Фарепити, ритмично загребали веслами, ускоряя ход катамарана. Также их целью было размять мышцы и потренироваться на случай штиля. Ветеа Пито покорно, с видом приговоренного к длительному тюремному заключению человека, стоял на коньке по правому борту и вычерпывал воду — борта лодки, построенной столь несовершенным методом, естественно, пропускали воду, несмотря на то что были хорошо проконопачены.
Два корпуса катамарана были спроектированы так, что в их центре находилось углубление, из которого ачикадорес постоянно вычерпывали воду похожим на башмак черпаком с длинной деревянной ручкой.
Труд этот был довольно утомителен, но делать было нечего — приходилось терпеть, ведь нужно было удержать судно на плаву. Так что все члены команды по очереди в течение двух часов ежедневно должны были вычерпывать воду.
Поприветствовав всех взмахом руки и одарив матросов легкой улыбкой, Тапу Тетуануи направился к большой кадке с песком, размещенной посередине палубы, где круглосуточно поддерживаемый женщинами горел огонь.
Ваине Тиаре встретила его сияющей улыбкой.
— Добрый день! — поздоровалась она весело. — Хочешь есть? Рыбаки поймали три прекрасные маи-маи и семь тунцов. Что пожелаешь?
— Маи-маи.
— Сырую или запеченную?
— Запеченную.
— Сию минуту будет готово.
Ему подали на завтрак большой кусок запеченной на углях рыбы, обильно приправленной свежими фруктами. Мити Матаи приказал как можно больше есть фруктов и овощей, так как считал такую диету наилучшим способом поддержания здоровья членов команды.
Пока Тапу завтракал, Ваине Тиаре поднесла ему разрубленный кокос, наполненный ароматным соком, и присела перед ним. Она снова искренне улыбнулась ему и поведала:
— Майана попросила меня, чтобы я особенно позаботилась о вас. О вас троих…
— О троих?
— О троих, — подтвердила она и, снова улыбнувшись, добавила: —Ты знал, что она моя племянница?
— Нет, — удивился юноша. — Даже представить не мог.
— Так вот, — продолжила она, — моим мужем был ее дядя, но после того, как он умер, мы мало общались. Однако в тот день она пришла ко мне и попросила, чтобы я позаботилась о вас, присмотрела за вами и, если только возможно, была той, кто бы ублажил вас, если вы того пожелаете. — Она шутливо пожала плечами. — Естественно, я ей дала понять, что эта часть вопроса уже зависит не от меня: Ваине Ауте и Ваине Типание очень красивые.
— Ты тоже очень красива, — сказал Тапу Тетуануи.
— Да полно! Не смеши меня! — перебила она его лукаво. — Мне уже почти двадцать пять, и тем, кто привык развлекаться с Майаной, я буду казаться старой каргой.
— Я не привык заниматься любовью с Майаной, — откровенно ответил ей Тапу. — И никогда не привыкну.
— Звучит очень романтично, — засмеялась Ваине Тиаре. — Сильно любишь ее? — Она подняла руку, не дав ему ответить. — Нет! Не говори мне ничего! Мне лишь нужно знать: хочешь ли ты, чтобы я говорила о Майане, или предпочтешь, чтобы я о ней не вспоминала? Я на собственном опыте знаю, как это больно.
— Я пока еще не знаю, — сказал Тапу. — Мне приятно думать о ней, но при одной только мысли о столь долгой разлуке я чувствую себя несчастным.
— Я понимаю, — участливо ответила женщина. — Со мной происходило то же самое, когда я овдовела. — Она похлопала его по руке, желая ободрить. — Как бы-то ни было, ты знаешь, что я здесь для того, чтоб позаботиться о вас и о тебе особенно. — Она махнула рукой и вид у нее стал плутоватым. — Позаботиться обо всем…
