— Да, сэр.
— Тогда все. Иди.
На шканцах в этот поздний час было свежо и тихо. Положив левую руку на эфес шпаги, а правую засунув за перевязь, Билли Брэдли успел трижды пройтись от одного борта к другому, прежде чем юнга подвел к нему капитана бригантины. Отпустив Флетчера, Брэдли сделал приветственный жест-поклон, смерил пленника оценивающим взглядом и, представившись, сказал:
— Я был искренне огорчен, когда узнал, сколь варварским образом обошлись с вами мои люди. Но что делать! Это — война. А на войне случается всякое.
— Понимаю, — сдержанно кивнул Джон Барни.
— Отлично. — Брэдли фамильярно похлопал пленного капитана по здоровому плечу и продолжал: — Надеюсь, вы ответите с предельной откровенностью на все вопросы, которые я вам задам?
— Постараюсь, капитан.
— Постарайтесь. Ибо в противном случае вы не сможете рассчитывать на мое участие. Если ваши ответы будут правдивыми и ваш экипаж подтвердит это, с вами поступят вполне обходительно, и позже вы будете вспоминать об этом плавании, как о самом счастливом из всех, когда-либо совершенных вами… Вы давно плаваете?
— С тринадцати лет.
— Где успели побывать?
— Практически везде. — Джон Барни с сожалением посмотрел в сторону огней бригантины. — Правда, не на «Паломнице»…
— Сюда, на Генриетту, захаживали?
— Нет.
— Как же вас занесло сюда?
— По чистой случайности. Спасался от двух французских корсаров и по совету моего первого помощника решил укрыться под стенами Форт-Джорджа.
— Видно, само провидение привело вас в эту гавань, — сказал пират. — Нам как раз нужен был еще один корабль.
Продолжая беседовать, Брэдли расспросил пленника о вооружении бригантины, скорости ее хода и маневренности, численности экипажа и вместимости трюма.
— Полагаю, вы отвечали правдиво и ничего не утаили, капитан, — резюмировал он, заканчивая разговор.
— К чему мне лгать? — пожал плечами Барни. — Некоторые из моих людей, без сомнения, могут рассказать вам то же самое. Да и судовой журнал… Полистайте его и убедитесь: «Паломница» — превосходный корабль.
— Превосходный боевой пиратский корабль, — уточнил главарь форбанов. — Теперь он — собственность моего экипажа.
— Для Хэмфри Престона, хозяина… бывшего хозяина «Паломницы», потеря этой бригантины станет большим несчастьем, — пробормотал пленник.
— Что поделаешь — на войне как на войне. Мы, пираты, объявлены врагами рода человеческого, и поэтому нам не остается ничего иного, как вести постоянную войну с теми, кто не принадлежит к нашему сообществу. Для нас весь мир — враг.
— И для вас лично — тоже?
— Да! При этом, заметьте, я обладаю такой же властью над людьми, как и король Англии, потому что могу объявить войну любому, кто встанет на моем пути. В чем разница, между королем Георгом и мной? Лишь в том, что он имеет под своим началом сто тысяч человек и огромный флот, а я — семьдесят храбрецов и один корабль.
— Странно слышать такое, — промолвил Джон Барни. — Король — легитимный правитель, он действует в соответствии с законами, а вы, насколько я понимаю, находитесь вне законов человеческого общества.
— Законы! Ваши законы созданы богатыми, чтобы держать в повиновении бедных. Как бы они, жирные свиньи, мошенничали и обдирали простых людей, если бы Фемида не была на их стороне? Мы же действуем только под защитой своей отваги.
— Уж не хотите ли вы сказать, что пираты гораздо честнее своих жертв? — усмехнулся пленник.
— В большинстве случаев так оно и есть. Мы грабим богатых и не трогаем бедняков, тогда как в вашем мире богатые грабят бедных — и творится это узаконенное беззаконие повсеместно!
— О, да вы просто морской Робин Гуд!
— Благодарю за комплимент, — пират отвесил пленнику поклон. — Надеюсь, что…
Неожиданно скрипнула дверь, Брэдли осекся и, резко повернувшись на шум шагов, бросил:
— Кто здесь?
— Это я, — на шканцах появился бомбардир Эванс с четырьмя пистолетами за поясом. — Решил составить вам компанию. Не возражаешь?
— Мы уже почти закончили, — проворчал капитан. — Впрочем, можешь поболтать с ним, он интересный собеседник.
— А ты? Уходишь?
— Хочу выпить с Диком и Питом в большой каюте — надо же отметить наш сегодняшний успех.
— Я тоже приду.
— Приходи. И заодно капитана Барни прихвати с собой.
Брэдли сдержано кивнул пленнику и, не проронив больше ни слова, удалился.
Джон Барни всмотрелся в коренастую фигуру незнакомца. Заметив небольшую ямочку на подбородке, он почувствовал, что знает этого человека, но, как назло, никак не мог вспомнить, где и при каких обстоятельствах судьба сталкивала их прежде.
— Меня зовут Чарлз Эванс, — едва уловимая улыбка тронула губы пирата. — Вы меня не узнаете, капитан?
Ну конечно! Теперь он узнал его. Они учились в одной приходской школе и, кажется, были когда-то товарищами: вместе бегали рыбачить на речку, вместе мечтали совершить увлекательное путешествие в Индию… или что-то в этом роде. Однако инстинкт самосохранения, чрезвычайно обострившийся после того, как его едва не убили, подсказывал капитану: «Не торопись, Джек! Не показывай виду, что узнал его. Вы теперь на разных берегах, и кто знает, что могло случиться с этим Эвансом там, на противоположном…».
— Простите, я что-то не припомню, чтобы среди моих знакомых был человек с таким именем, — ответил он с бесстрастным выражением лица, совершенно не поощрявшим к общению.
— Мы были школьными товарищами, — сказал бомбардир, теребя эфес сабли. — Я называл вас Джек-Упрямец, потому что в ту пору вы были упрямы, как осел, а вы меня называли Столетним Дубом — надо полагать, за мою силу и твердость. Ну, вспомнили?
— Нет.
Глаза Эванса блеснули холодным огнем, но голос его по-прежнему был спокойным и доброжелательным.
— Я все понимаю, капитан… Вы смотрите на меня, как на одного из членов этой шайки, и опасаетесь подвоха с моей стороны. Наверно, думаете: малый с ними заодно и, видимо, хочет втянуть меня в их компанию. Не бойтесь, я стал пиратом не по своей воле и не разделяю убеждений этих людей. Просто так вышло… В прошлом, когда зубов у меня было побольше, а грехов поменьше, я был канониром у Джеймса Крэчтона, капитана из Бристоля. Мы ходили в Гвинею и Вест-Индию, пока однажды в Аномабо нас не захватил пиратский корабль…
На минуту прервав свой рассказ, Эванс достал из кармана куртки деревянную трубку с крышкой, набил ее табаком и, раскурив, продолжил:
— Надо сказать, что пираты обычно не принуждают пленных моряков идти к ним на службу. Но когда им нужны специалисты — скажем, плотник или, там, оружейник, или лекарь, — они могут забрать его с собой силой. К моему несчастью, в тот раз им понадобился опытный канонир, и их капитан, Билл Брэдли, велел мне остаться с ними. «Если тебе не понравится у нас, — сказал он, — ты уйдешь сразу же, как только мы найдем себе нового бомбардира…». Месяца через два пираты захватили десятипушечный бриг из Лондона, на борту которого имелся опытный канонир. Я напомнил капитану Брэдли о его обещании, но он ответил: «Пусть решает команда». И, собрав своих людей на совет, спросил: «Вы хотите, чтобы бомбардир Эванс ушел от нас?». «Нет, черт подери! — закричали тут все. — Мы скорее вздернем его на рее, чем позволим уйти!». Мне не оставалось ничего иного, как подписать с пиратами договор… Сейчас я связан с ними не только клятвой верности… Вы понимаете, о чем я говорю?
