— Вы сегодня действовали прекрасно. Секунда промедления — и англичанин увернулся бы от торпеды.
— Что мне еще остается, как действовать прекрасно?
Фон Гиллер усмехнулся:
— Скоро ничего не останется от вашего скепсиса и самокопания. Все это от возраста, лейтенант Леман. В ваши годы и я стремился разрешить «проклятые вопросы», пока не понял, что я тевтон, человек, принадлежащий к высшей расе, миссия которой утвердить на земном шаре настоящий порядок! Определить место каждой расе, каждому народу, учтя его жизненные силы и возможность развития. Вы не могли не заметить, лейтенант, читая книги и газеты и особенно данные статистики, что на земле становится тесно и некоторые народы, не имея на это никаких прав, занимают непомерно большие территории.
— Например, славяне?
— Вы очень догадливы, лейтенант. Именно славяне! Мы должны по возможности сократить их численность и территорию. Это касается и некоторых других стран и национальностей. Но для осуществления великой миссии обновления мира мы должны его завоевать. Что не удалось сделать ни Александру Македонскому, ни Наполеону, то сделаем мы, хотя их задача была несравненно легче. Вы не согласны?
— Нет, почему же! Все так заманчиво! Прекратятся войны, и остатки человечества станут жить спокойней.
— Да, покой, только не для всех.
Капитан-цурзее помолчал, зевнул и сказал с чувством превосходства, которое никогда не покидало его:
— Вам, вижу, трудно усвоить все величие идеи.
— Да, герр капитан. Хотя величие идеи я чувствую. Все же сейчас, сопоставляя факты действительности, не могу представить, когда все это произойдет. Тем более что завоевание мира как будто не осуществляется. Военные действия, например, по моим наблюдениям, не похожи на закономерные явления. В них множество непредвиденных случайностей.
— Случайности должны работать на нас!
— Возможно, когда-нибудь люди научатся управлять случайностями. Пока же война с целью завоевания мира мне кажется похожей на игру в кости. И эту партию мы проигрываем…
— Что? У вас пораженческие настроения, лейтенант! На моей субмарине!
— Что вы, капитан-цурзее! Разве я не хочу победы? Не добивался ее вместе с вами? Но понимаете, невольно приходят сомнения, все так неопределенно, зыбко…
Капитана взорвало вялое сопротивление лейтенанта, к тому же пора было идти спать, и он, жалея, что нет свидетелей его явной победы в этом споре, заключил не без торжества в голосе:
— В голове у вас зыбко! Оставьте в покое спасательный круг, не то мы опять его потеряем, прикрутите зажимы. Бросьте раз и навсегда эту дурную привычку. Прикручивайте и идите вниз, завтра у нас предстоит нелегкий день.
— О да, капитан-цурзее, как всегда…
Капитан-цурзее барон Фридрих фон Гиллер только занес йогу над люком, а лейтенант Леман взялся за барашек зажима, как лодка задела бортом свинцовый колпак плавучей мины. Триста килограммов взрывчатого вещества, заключенные в сферическом теле мины, мгновенно превратились в огненный таран, и стальная субмарина переломилась, как картонный футляр.
Мальчишеская привычка неуравновешенного лейтенанта Лемана спасла и его, и командира подводной лодки. Никто не выскочил из узкой горловины люка. Лодка скрылась под водой еще быстрей, чем при самом удачном выстреле исчезали в морской пучине ее недавние жертвы.
Лодка затонула в одиннадцати милях к югу от места гибели «Грейхаунда». И здесь два человека цеплялись за жизнь. Лейтенанта Лемана взрывной волной отбросило вместе с кругом, и он выпустил его из рук только при падении, вынырнув, он почти сразу его нашел. Вблизи тонул Фридрих фон Гиллер, плавал он плохо и без одежды, а сейчас еле держался. Леман подплыл к нему и схватил за ворот свитера, когда его командир намеревался скрыться под водой.
— Это вы? — спросил он, кашляя и отплевываясь.
— Я, герр капитан.
Фон Гиллер пережил непередаваемые мгновения возвращения к жизни. Скоро оп уже совсем пришел в себя, влез в спасательный круг, предоставив лейтенанту возможность держаться сбоку за одну из веревочных петель. И они прислушивались, не раздастся ли еще чей-либо голос, уже решив, что не отзовутся: круг не выдержит большей нагрузки, он слабая опора и для двоих.
— Вы не ранены? — наконец спросил тихо фон Гиллер.
— Нет, а вы? — так же тихо ответил лейтенант.
— Ранен, у меня отнялась нога. Я побуду еще в круге, затем отдохнете вы, не надо так нажимать на него, работайте ногами, это согреет вас. Не так энергично! Боже, вы меня утопите!
— Вы также поддерживайте плавучесть руками.
— Я ранен. Ну хорошо. Попробую. Нет… Страшная боль.
— Я тоже, кажется, ранен.
— Кажется только, а я… о боже! — Он застонал.
Никто из них не был ранен. Между ними начиналась звериная борьба за жизнь. Более опытный захватил единственное средство спасения и теперь всеми силами, ложью, мольбами удерживал его.
Из топливных цистерн вылилась нефть, и нефтяная пленка покрыла все вокруг. Волны сгладились, заблестели, отражая свет звезд.
— Вы поищите себе что-нибудь, — сказал фон Гиллер, — вдвоем мы долго не продержимся. Не найдете, плывите ко мне. Не может быть, чтобы ничего больше не всплыло.
— Нет. Я плохо плаваю. Лучше всего, если вы вылезете из круга. — Леман стал отплевываться: нефть попала ему в рот.
— Тогда я сразу пойду ко дну. Моя нога совсем не действует. Ты совсем утопил меня. — Капитан-цурзее перешел на «ты». — Работай ногами!
— Вы также.
— Не могу. Боль в ноге. Не сгибается.
— Возможно, вывих? — спросил лейтенант. — Дайте я ощупаю колено.
— Не смей! Утопишь!
Они оба скрылись под водой. Вынырнув, долго отплевывались. Затем наступило враждебное молчание. И тот и другой экономили силы, но барону было легче держаться на поверхности, к тому же кисти его рук находились над водой, а руки Лемана были погружены в холодную воду,
«Он долго не продержится, — думал барон фон Гиллер, — руки одеревенеют, и тогда надо только оттолкнуть его ногами. Что, если он, как все утопающие, схватит меня в последнюю минуту и не выпустит». Барон не спускал глаз с лейтенанта, угадывая каждое его движение. Если бы у барона был нож, он, не задумываясь, всадил бы его в Лемана. «А теперь надо все предоставить воде и самому Леману, конечно, этот слюнтяй долго не протянет. Только бы он не вздумал попытаться отнять крут. Конечно, из его затеи ничего не выйдет, но я потеряю много сил. Сейчас надо отвлечь его от агрессивных намерений».
— Лейтенант?
— Да…
— Как ты себя чувствуешь?
— Отлично…
— Вот и прекрасно.
