Но этот язык с каждым днем становился для Тапу все более непонятным, особенно тогда, когда требовалась почти нечеловеческая сосредоточенность.
Человеком, который помог Тапу преодолеть тяжелую депрессию, оказалась отзывчивая Ваине Тиаре. Благодаря своему неисчерпаемому терпению и неиссякаемому юмору, ей наконец удалось встряхнуть страдающего юношу, и он снова готов был бороться со всеми возможными трудностями, только чтобы во всей полноте постигнуть однажды выбранную им профессию.
— Если бы это было так легко, — сказала она, — то самый последний рыбак, выходящий в море, чтобы ловить тунца, считался бы мореплавателем, а самый последний собиратель кокосов мог бы претендовать на руку несравненной Майаны. — Она ласково погладила его по щеке. — Думай о ней! — попросила она. — Вспомни ее глаза, грудь, вспомни запах ее тела. И будь уверен, если ты добьешься своего и станешь великим навигатором, она навсегда будет твоей.
— Мне никогда этого не добиться! — пожаловался он. — Звезд на небе так много!.. Да проживи я десять жизней, я и половины того, что знает Мити Матаи, не постигну. Но даже если я и сумею сделать это, то не смогу потом применить на практике… — Он показал на левый борт катамарана и зло сказал: — Для тебя эти волны тоже шумят по-разному?
Добрая женщина напрягла внимание, силясь выделить какой-нибудь особый звук в монотонном шуме, и наконец, пожав плечами, призналась:
— Для меня волна — всего лишь волна. Но я ведь не мечтаю стать отцом детей Майаны. Если бы это было так, — добавила она, — я бы, возможно, постаралась разобраться, чем отличается волна, которая плескалась вчера, от той, что накатывала неделю назад.
Тапу Тетуануи попытался подыскать слова, чтобы выразить всю степень своей благодарности этой женщине за ее доброту и участие, как вдруг услышал чей-то настойчивый шепот: теаета-мао! теаета-мао! Он инстинктивно обхватил женщину за шею и повалил ее на палубу, прикрыв ее собою, преодолевая охватившую его от ужаса дрожь.
— Теаета-мао!
— Помоги нам Тане!
— Защити нас Оро!
— Да спасет нас Таароа!
Едва осмелившись, он повернул голову лишь для того, чтобы разглядеть на спокойной морской глади спинной плавник гигантского хищника, направляющегося прямо в их сторону. Одного-единственного щелчка челюстей было достаточно, чтобы перекусить, как обыкновенную зубочистку, легкий корпус катамарана.
Теаета-мао была яростной белой акулой, самым кровожадным созданием, живущим на планете, наводившим неописуемый ужас на моряков Тихого океана, которые смело вступали в схватку с самыми разрушительными циклонами, но только не с молчаливой бестией, чья пасть была усеяна тысячью острых, как лезвие бритвы, зубов.
Она медленно кружила рядом с утлым суденышком, которое одним ударом могла отправить на океанское дно. Ей было все равно, попадет ли ей в пасть кусок дерева или человек.
На «Марара» все замерли, боясь пошевелиться.
Казалось, что тридцать членов команды превратились в окаменевшие статуи, а их души унесло ветром. Корабль потерял управление, ложась курсом на левый борт, а затем стал крутиться на одном месте, отданный на волю волн и ветра.
Прошло несколько томительных, бесконечных минут.
Тапу Тетуануи трясло.
Ваине Тиаре кусала губы и молча рыдала.
Мити Матаи медленно, переползая сантиметр за сантиметром, начал двигаться к кормовому навесу.
На корабле царил не просто страх, моряков охватил первозданный ужас. Все заметили, что теаета-мао сокращаяет радиус кругов — акулу явно что-то привлекло на палубе, и она могла наброситься в любую минуту.
Мити Матаи полностью скрылся под навесом. Оказавшись там, он отыскал три заточенные с обеих сторон в виде копья палки и веревкой, свитой из кокосовых волокон, связал их звездой.
Убедившись, что палки скреплены надежно, он вытащил тыкву, помеченную глиной. Сорвал пробку и обмакнул каждый наконечник в темную, почти черную, жидкость — яд самой смертоносной из всех смертоносных коралловых рыб, но’у.
Потом он выскочил на палубу и в мгновение ока открыл клетку с самой упитанной свиньей. Одним взмахом ножа он распорол ей брюхо до самой шеи и вставил в потроха скрещенные палки.
Агонизируещее животное завизжало, и его крик привлек акулу. Одно движение хвоста — и океанский хищник оказался рядом с форштевнем. Не давая акуле сориентироваться, Мити Матаи швырнул свинью за борт на три метра. Вода тут же стала красной от крови, и в одну десятую доли секунды животное исчезло в пасти гигантской акулы, проглоченное, словно яйцо.
С полминуты ничего не происходило. Огромная, почти шестиметровой длины акула медленно развернулась, выискивая новую жертву. Но когда острые концы палок из прочнейшего дерева аито начали врезаться ей во внутренности, убийственный яд но’у проник в кровь. По всему телу морской убийцы пробежала дрожь. Белая смерть последний раз что есть силы ударила по воде хвостом и тут же погрузилась в непроглядную океанскую бездну.
И только тогда зарыдала в голос Ваине Тиаре.
Однако расслабляться было рано. Погрузившаяся в пучину теаета-мао могла всплыть в любую секунду. Хотя яд но'у действовал молниеносно, его количества явно не хватало для того, чтобы покончить с настолько крупной рыбой.
Мити Матаи предупредил людей, что акула может вынырнуть еще более разъяренная, и если она нападет снизу, то в состоянии будет подбросить «Марара» в воздух одним-единственным ударом, превратив корабль в груду обломков.
Он отдал всем приказ не двигаться и соблюдать тишину, а также велел закрыть все клетки с животными и запереть собак, чтоб ненароком не подняли лай. Он долго то обводил взглядом горизонт, то, замерев, тщательно осматривал небо. Затем отдал команду кормчему переложить руль на девяносто градусов вправо, а сам взялся расправлять паруса на полную площадь.
— Нам как можно быстрее нужно найти землю, — сказал он. — Теаета-мао не из тех, кто так просто сдается.
Он запретил что-либо бросать за борт, даже справлять свои естественные надобности; если же кому-то приспичит, то в этом случае можно было брать пустые тыквы, которые использовавший их человек обязан был вычистить и вымыть как только минует опасность.
— Некоторые акулы могут очень долго преследовать жертву, проплывая огромные расстояния, — тихо сказал он. — И самое лучшее, что мы можем сделать, так это не оставлять за собой следов.
Затем он снова заткнул тыкву с остатками яда и привязал ее к доске. Рядом он привязал курицу и все это осторожно спустил на воду.
