— Он остался на борту, — ответил Хаукинc, — но непременно будет к обеду.
У четы Зигер не было детей, и они жили в этом доме одни с немецкой парой, прислуживавшей им. В домике рядом расположилась семья поселенцев, которая занималась земледелием и обеспечивала себе доход, нанимая иногда на работу туземных женщин. Здесь на полях в тысячу квадратных миль возделывали сахарный тростник, батат, таро и ямс.
Перед домом расстилался зеленый ковер, украшенный веерными пальмами и орошаемый небольшим отводом от соседнего ручья. Позади располагался птичий двор, где бродили куры, которых туземцы называют «петухами», и прекрасный вольер, населенный редчайшими птицами архипелага.
К полудню все собрались за прекрасно сервированным столом. Никто не страдал отсутствием аппетита. Птица, различные дары моря, капустная пальма, батат, лакой, бананы, апельсины и кокосовые орехи — ничто не осталось без внимания гостей. Что уж говорить о винах, доставленных из погребов Франции и Германии! Мистер Хаукинс, мистер Джибсон, Карл и Питер Кип все наперебой расхваливали искусство хозяйки, не переставая удивляться разнообразию блюд.
— И все же есть одно блюдо, которое мы не можем вам предложить. И только потому, что его больше у нас не готовят, — сказал мистер Зигер.
— Какое же? — осведомился Хаукинс.
Паштет из саго, кокосовых орехов и человечьих мозгов…
— И это вкусно? воскликнул Нат.
— Королевская еда!
— Вам приходилось ее пробовать? — рассмеялся Хаукинс.
— Никогда, и теперь уж не придется…
— Вот что значит разрушить традиции каннибализма в стране, — воскликнул капитан.
— Вот именно, мой дорогой Джибсон!
Сразу после обеда капитан собрался на корабль. Он по-прежнему очень боялся дезертирства и не оставлял надолго свой экипаж.
В это самое время на камбузе «Джеймса Кука» шли бурные дебаты между боцманом, Вэном Модом и матросами, нанятыми в Данидине.
— Мы решили сбежать сегодня вечером, — заявил Сэкстон.
— Подождите до отплытия, — уговаривал боцман, — всего несколько дней…
— Ты нам уже двадцать раз пел эту песню, огрызнулся Кейл, — и в результате мы пришли в Порт-Праслин, а через три недели направимся в Хобарт!
— Ну ладно, — заметил Мод, — сбежите, а что вы здесь будете делать?
Тут к камбузу подошел юнга. Джим давно уже заметил, что боцман и Вэн Мод довольно часто собираются вместе с новичками и о чем-то спорят, но так, чтобы никто не слышал.
— Ты что здесь делаешь, юнга? — заметив его, крикнул Флиг Балт.
— Пришел за обедом.
— Пообедаешь позже! А сейчас приберись в наших каютах.
— К тому же я не уверен, что ты уже убрал в каюте пассажиров, — добавил Вэн Мод, — не миновать тебе виселицы, паршивец…
— Занимайся своим делом! — приказал боцман.
Вэн Мод посмотрел на удаляющегося мальчика и сделал Балту знак, который тот, конечно, понял. Прерванный разговор продолжался.
Первый предмет, который привлек внимание Джима, когда он вошел в каюту братьев Кип, был малайский кинжал, лежавший на койке, которого он раньше никогда не видел. Джим взял кинжал, осмотрел лезвие и рукоятку, инкрустированную медью, и положил его на столик. Вскоре он закончил уборку.
Глава XII
Три недели на архипелаге
Все последующие дни были заняты разгрузкой судна. Наняли нескольких туземцев, с полдюжины крепких и довольно ловких мужчин. Работа быстро подвигалась, а мистер Хаукинс, Нат Джибсон и братья Кип, не теряя времени даром, осматривали окрестности Порт-Праслина в сопровождении мадам Зигер. Они побывали в факториях,[130] часть которых принадлежала немецким поселенцам, а часть оставалась еще у англичан.
И те и другие торговали с большой выгодой. Импорт и экспорт в бывших Томбаре и Бираре возрастали в пользу немецкой Меланезии.
Имперское правительство сохранило местному населению полную свободу. Как свободные труженики, туземцы нанимались на работу в поле или на фабрику, где им платили промышленными товарами или продуктами питания. Приобщению местных племен к цивилизации способствовала усердная деятельность миссионеров. В Порт-Праслине есть протестантская церковь, а при ней два пастора. Проповедники с Евангелием в руках достигают здесь самых отдаленных уголков архипелага.
Однажды, во время экскурсии в центральную часть острова, расположенную примерно в трех милях от порта, Хаукинс, Нат Джибсон и братья Кип в сопровождении Зигера попали в томбарскую деревню, в которой стояло около пятидесяти деревянных хижин. Несмотря на полное отсутствие болот, они возвышались на сваях. Жители принадлежали к какому-то племени папуасов и мало чем отличались от жителей Новой Гвинеи. Они жили семьями, и всего их насчитывалось, вместе с детьми и стариками, примерно сто шестьдесят человек. Все они знали мистера Зигера и относились к нему с величайшим уважением. Экспедиция была принята двумя почтенными старцами с бесстрастными, прямо-таки непроницаемыми лицами. Женщины и дети оставались в хижинах.
Гости сразу увидели новшество, появившееся в этом уголке земного шара благодаря цивилизации.
Жители больше не ходили голыми, прикрыв свою наготу лишь повязкой из коры вакуа (кору разрезали на полоски и скрепляли волокнами). Мужчины (как и женщины, скрывшиеся при появлении гостей в хижины) оказались одеты в полосатые ткани, производимые английскими и немецкими фабриками.
Мистер Зигер рассказывал об особенностях местных племен. По его словам, у них были поразительно развиты зрение, обоняние и слух. Туземцы отличаются невероятной гибкостью и ловкостью. Но что касается работы, то на нее они соглашались лишь в случае острой нужды в пище — папуасы больше всего любят отдых. Вот и сейчас они лежали, растянувшись около своих домов или скрестив ноги и сложив руки на груди, молча наблюдали за происходящим, продолжая жевать бетель, точно так же, как на Востоке курят опиум, а на Западе табак.
Бетель они изготовляют из плодов, которые на языке туземцев называются «камбан», смешивая их с известью. Этот продукт, если его жевать, вместе с обильным слюноотделением, вызывает легкое опьянение, от него чернеют зубы и кровоточат десны. По обычаю, который сохраняется и поныне, молодые люди не имеют права доставлять себе эту радость, и лишь пожилым разрешается жевать бетель.
Что же до новоирландских ремесел, то они ограничиваются плетением циновок из листьев и изготовлением глиняной посуды. Всю эту работу делают женщины, ибо они менее ленивы. В поле здесь тоже трудится почти исключительно слабый пол, не говоря уже о ежедневном приготовлении пищи, — разумеется, чисто женской привилегии. Правда, блюда папуасов не требуют большого кулинарного искусства. К тому же туземцы не едят, как мы, в определенное время, то есть они едят все время.
