Впрочем, куда больше, чем Воин (Иван) Римский—Корсаков, известен его брат – Николай Андреевич Римский—Корсаков, выдающийся русский композитор, ушедший из строевого состава флота в чине лейтенанта. Кстати, он некоторое время занимал должность инспектора духовых оркестров Морского ведомства. Вполне естественно, что морская тематика занимала в произведениях отставного лейтенанта более чем достойное место.
О руководившем Морским кадетским корпусом контр–адмирале Николае Александровиче Римском—Корсакове (1904–1906 гг.) воспитанники отзывались уже без особого пиетета. Будущий контр–адмирал советского Военно–морского флота Владимир Александрович Белли писал, что он «был похож скорее на доброго папашу и меньше всего – на адмирала–начальника». Другой кадет прямо говорил, что «адмирал ни во что ни входит».
Не менее чем Римские—Корсаковы был известен в Российском Императорском флоте и род морских офицеров Тыртовых. Наибольших высот достиг адмирал Павел Петрович Тыртов, в 1896–1903 гг. занимавший пост управляющего Морским министерством (по сути — морского министра).
Тыртов, вернее — его старик–швейцар из отставных матросов, в начале XX в. стал героем истории, которую из уст в уста передавали высокопоставленные обитатели Санкт–Петербурга. В конце жизни адмирал сильно болел, и его как–то решил навестить на дому сам император Николай Второй. Надел полковничий мундир и направился из Зимнего дворца в Адмиралтейство, где в казенной квартире жил занемогший министр. Однако на порог самодержца Всероссийского не пустили. «Не велено, не принимают», — сказал швейцар.
Император настаивал, но отставной матрос тоже упорствовал. Тогда Николай попросил передать домашним Тыртова, что, мол, пришел царь. Швейцар слегка опешил от такой наглости «полковника», но пошел в комнаты.
Естественно, домочадцы Тыртова государя императора «признали», и, перейдя через порог, он пожурил швейцара за то, что заставил его мерзнуть на лестнице по зимнему времени. «Сами виноваты, Ваше императорское величество, заходите редко», — браво парировал привратник. Николай Второй, как говорят, только рассмеялся и руками развел.
В вице–адмиралы вышел и брат министра — Сергей Петрович Тыртов, командовавший эскадрами в Балтийском и Черном морях, а также в Тихом океане. Генеральский чин носил Петр Иванович Тыртов, стоявший во главе Технического училища Морского ведомства.
По пять адмиралов и генералов дали Баженовы, Пилкины и Свешниковы. По четыре — Вейсы, Веселаго, Греве, Епанчины, Завалишины, Можайские, Путятины, Скаловские и Шульцы.
Двое братьев — Николай Петрович Епанчин и Иван Петрович Епанчин — участвовали восьмого октября 1827 г. в Наваринском морском сражении, в ходе которого союзная англо–франко–русская эскадра разгромила турецко–египетский флот. Оба они вышли в адмиралы.
Старший брат умер членом Адмиралтейств—Совета. Когда морские врачи сообщили адмиралу, что он умирает от старости, старик отказался принимать лекарства, озаботился о войсках, которые будут наряжены для его погребения, приказал в этот день для офицеров приготовить обед, а нижним чинам выдать денежные награды. Более того, Епанчин лично набросал рисунок надгробного памятника, который предстояло поставить на его могиле.
Адмиралом стал и племянник братьев — Алексей Павлович Епанчин, в 1871–1882 гг. возглавлявший Морское училище.
Со школьной скамьи мы знаем об отставном контр–адмирале Александре Федоровиче Можайском, который 3 ноября 1881 г. получил патент на паровой «воздухоплавательный снаряд», который можно считать одним из прообразов самолета. Куда меньше известно о том, что этот офицер является автором первого гидрографического описания вод Аральского моря и реки Амударья.
Младший брат Александра — Тимофей Федорович Можайский — контр–адмиральских «орлов» получил также при отставке. Звезд с неба он не хватал, а в последние годы служил в аппарате Морского ведомства.
Добавим, что отец братьев — адмирал Федор Тимофеевич Можайский — занимал целый ряд важных постов, включая капитана над Архангельским и Свеаборгским портами, а также начальника морской части в Финляндии.
Немало родов дали флоту по три высших офицера. Среди них — Барташевичи, Беклемишевы, Бровцыны, Бурачки, Вальронды (Вальронты), Врангели, Гадды, Григораши, Житковы, Ивковы, Ильины, Клокачевы, Колчаки, Кумани, Лазаревы, Линдены, Назимовы, Небольсины, Нордманы, Остелецкие, Повалишины, Подушкины, Рудневы, Рыкачевы, Старки, Стеценко, Стронские, Федоровичи, Хомутовы, Чайковские, Шведе, Шмидты и Штакельберги.
Так, среди представителей семьи Бурачков (или, как их также писали — Бурачеков) были не только моряки, но и судостроители.
Степан (Стефан) Онисимович Бурачок в 15–летнем возрасте окончил Санкт–петербургское училище корабельной архитектуры. Всю последующую жизнь он занимался постройкой судов и преподавательской деятельностью, хотя злые языки утверждали, что сей генерал корпуса корабельных инженеров за всю свою долгую службу самостоятельно построил только лишь два боевых корабля — пароходофрегат «Храбрый» и шхуну «Александрия». Бурачок был также известен как литературный критик, именовавший русскую литературу от Карамзина до Лермонтова не иначе как «растлением». Например, по его словам, «Пушкин — великий поэт по малым стихам. Мы сами его захвалили и убили его дарование». Кроме того, генерал увлекался гомеопатией.
В адмиралы вышли и два его сына — Евгений Степанович Бурачок и Павел Степанович Бурачок.
Евгений Степанович знаменит тем, что в 1861–1863 гг. командовал сначала постом, а затем и портом Владивосток. В 1988 г. его прах был перенесен из Ленинграда в столицу Приморья.
Павел вышел в вице–адмиралы, несмотря на то что считался одним из косвенных виновников гибели броненосца береговой обороны «Русалка» на переходе из Ревеля в Еельсингфорс 7 сентября 1893 г. В тот момент контр–адмирал Бурачок командовал Учебно–артиллерийским отрядом Балтийского флота. 30 января 1894 г. ему был даже объявлен выговор в приказе «за недостаточную осторожность в выборе погоды для отправления броненосца «Русалка» и лодки «Туча» в море, противозаконное бездействие власти и слабый надзор за подчиненными». Впрочем, на его дальнейшей карьере гибель «Русалки» не особенно отразилась. В том же году он был назначен председателем Комиссии для производства морских артиллерийских опытов, а в 1899 г. даже получил знак «За безупречную службу» (впрочем, в том же году его уволили в отставку).
Династию Бурачков продолжили три сына Павла Бурачка и два сына Евгения Бурачка.
