корпус корабля. И сразу же сердитые волны оттолкнули назад причальную стенку.
Когда в слепящих солнечных отблесках стали расплываться строгие очертания городских кварталов, лейтенант сошел вниз. В каюте он застал соседа, перекладывающего в шкаф содержимое небольшого чемодана.
— Привет, старик, — солидно откликнулся Смидович. Искоса посматривая на соседа, Портнов старался определить его возраст. Судя по всему, тот должен быть чуть постарше его самого, но крупные залысины возле лба и глубокие морщины, идущие подковками от носа к уголкам рта, смущали Портнова.
— Вчера мы с тобой не познакомились как следует, — сказал Смидович, опорожнив чемодан. — Ты что, без стажировки кончал?
— Нет, почему, — улыбнулся Портнов. — Так же, как и все...
— А когда был выпуск?
— Позавчера.
Смидович уставился на него черными смородинами зрачков.
— Разве теперь после училища отпуска не положено?
— Отчего же? Все осталось по-прежнему...
— Ничего не понимаю, — удивленно передернул плечами сосед. — Тогда с какой стати ты здесь оказался?
— Не захотел отставать от корабля.
— Дурак! — презрительно хмыкнул Смидович. — Испугался, что на твою долю морской романтики не достанется? Я, например, за два года ею вот так сыт, — он чиркнул по горлу ребром ладони.
Рассказывает Аллочка:
Правду говорят, что от судьбы не уйдешь. Я поняла это после комсомольской конференции, на которую меня избрали делегатом. Обсуждался вопрос о посылке городской молодежи в деревню. Сначала выступил секретарь нашего райкома Миша Синицкий. Он сказал о том, что в колхозах области нехватка рабочих рук, что обком комсомола принял решение направить туда на постоянную работу комсомольцев-горожан и что на райком спущена разнарядка — сорок человек.
Секретаря поддержал, правда, без особого энтузиазма, какой-то заводской парень, потом бойкая девчушка из сельскохозяйственного техникума.
И тут на трибуну шагнул Вася Портнов.
— Ерунда эти ваши разнарядки, — безо всяких обиняков выпалил он. — Ими вы любое живое дело загубите! Я понимаю, хлеб сеять кому-то надо, сам его каждый день ем...
— И с маслом! — подал кто-то реплику из зала.
— И с маслом! — подтвердил Вася. — Но хлеб должны сеять те, у кого сердце к земле тянется, а не кто попадя! И вместо того, чтобы разнарядки писать, вы лучше добейтесь, чтобы сельская молодежь по городам не разбегалась! Спортклубы им постройте, Дома культуры, чтобы театр туда иногда заглядывал! Вот тогда и разнарядок не потребуется!
Я сидела, вся обомлев, и переживала. Думала, ох и нагорит теперь рыжему! Ведь форменным образом сорвал мероприятие. Схлопочет строгий выговор, а то и вовсе из комсомола исключат. И в то же время удивлялась его смелости. Ведь один-единственный выступил против решения обкома! И кто его просил? Насильно же никому комсомольской путевки не выпишут.
Я знала, что Вася будет ждать меня на улице. Поэтому не удивилась, когда он взял меня за локоть.
— Ну, как поживают наши морские свинки? — несмело улыбнувшись, спросил он.
А я вспомнила, как он отчитывал меня в овраге, и решила отплатить той же монетой.
— Вас что, — спрашиваю, — сельские комсомольцы уполномочили за них речь держать?
— Да не так вы меня поняли? — сердито воскликнул он.
— А как изволите вас понимать? Сами-то хоть раз были в деревне?
— Каждое лето езжу. У меня в Вагайском районе полсела родственников живет!
— Ага, значит, и вы в свое время оттуда сбежали?
— Да не я, а мой отец.
— Хорошо, а вот освоение целины, по-вашему, тоже...
— То совсем другое дело, — нетерпеливо перебил меня Василий. — Там на пустом месте начинали. Люди действительно были нужны. И не только хлебопашцы — архитекторы, инженеры, строители и множество других специалистов! А вот моя Александровка сто лет как стоит, а людей в ней почти не прибавилось.
— Все равно вы неправильно поступили. Решение обкома комсомола обсуждать начали. Забыли про демократический централизм.
— Демократический централизм своего ума иметь не запрещает. Да бросьте вы меня отчитывать! — ощетинился вдруг он. — Скажите лучше, вы в кино завтра со мной пойдете? Я на «Тихий Дон» два билета взял.
Неожиданно для себя я согласилась. И вынуждена была отметить, что мне приятно разговаривать с этим самоуверенным парнем, легко идти рядом с ним по скрипящему снегу, и чем ближе мы подходили к моему дому, тем больше я замедляла шаг.
Честное слово, я никогда не была слишком высокого мнения о своей внешности! Однако до чего приятно чувствовать на себе восхищенные взгляды, особенно если так смотрит человек, который и сам тебе нравится.
Рассказывает автор:
Только когда подошли к Босфору, Портнов в полной мере оценил благородство капитан-лейтенанта Исмагилова. Пока «Величавый» проходил проливную зону, лейтенант не покидал сигнального мостика, забыл даже пообедать. Очень уж заинтересовала его своей неповторимой экзотикой архитектура древнего Стамбула.
Поражало соседство замшелых старинных крепостей с ультрасовременными зданиями из стекла и бетона, убогих лачуг с роскошными дворцами богачей.
На одном из красивых особняков развевался советский флаг. Здесь разместилось наше консульство. С балкона его приветливо махали руками. И Портнов вспомнил, что где-то читал или слышал любопытную историю, связанную с этим домом. Будто бы строили его еще при Екатерине Второй и под фундамент засыпали целую баржу земли, взятой в России. Чтобы дипломаты всегда думали о своей стране.
Белая башенка маяка на скале воскресила в памяти легенду о смелом греческом юноше Леандре, который каждый вечер вплавь пересекал Босфор, чтобы увидеться со своей возлюбленной Геро. В одну из штормовых ночей он утонул. Зато великий английский поэт Байрон, решивший в непогоду повторить подвиг Леандра, благополучно достиг противоположного берега пролива.
Сигнальщики дали Портнову бинокль. Он навел окуляры на знаменитую Ай-Софию — мечеть, под которую много веков назад приспособили великолепный эллинский храм. Благородное, со строгими и стройными формами сооружение окружали частоколом минареты.
Воду бороздило много пестро раскрашенных парусных и моторных фелюг, нервно вскрикивали снующие от берега к берегу паромы.
Лавируя между ними, к «Величавому» спешил быстроходный катер-лимузин. На его палубе и даже на крыше рубки сидели люди с кино- и фотоаппаратами.
— Что это за катер? — спросил лейтенант
