– Выходим, быстро! – скомандовал он, и мы одновременно оказались на дороге. Я только и успел, что глянуть вверх и по сторонам – двор был узкий, сырой и темный, стены домов поросли мхом, по нему стекала вода и набиралась в лужи, что расползались во все стороны. Вход, он же выход отсюда, был только один – та самая арка, куда мы влетели на полной скорости, и я не понимал, что нам делать дальше. Получалось одно – бежать навстречу «тойоте», тем более что в арке уже показалась ее правая фара и часть капота, но через мгновение стало понятно, что я ошибаюсь.
– Бегом! – крикнул мне доктор и первым побежал к дальнему углу двора, туда, где стены домов сходились, казалось, вплотную. Но нет, вблизи оказалось, что между ними есть проход, до того узкий, что идти пришлось боком. Мы быстро проскочили этот тоннель и оказались в другом дворе, тоже тесном и темном, да вдобавок заваленном мусором, и воняло тут так, точно сдохло и гниет что-то большое, вроде кита. Я как-то видел этих монстров в море, они были далеко, но впечатление произвели изрядное – как своими размерами, так и грациозными движениями, как если бы транспортный самолет научился плавать. Впрочем, это было давно, я был еще ребенком, и то мое восприятие мира несколько отличалось от нынешнего.
К проходу между домами пришлось бежать по мокрым кучам гниющих отбросов, тухлый душный запах бил в лицо, ноги скользили и разъезжались. Доктор пропустил меня вперед под очередную арку, такую низкую, точно вела она в подвал, обернулся, расстегнул пальто и на поясе под ним я заметил небольшую тяжелую кобуру. Лесли перехватил мой взгляд, но ничего не сказал, только подтолкнул в спину, и я первым оказался на проезжей части.
На улице не было ни одной машины, да тут вообще никого не было, только мрачные мокрые дома и облетевшие перед зимой деревья, даже вороны не летали. Прошмыгнула по той стороне юркая крыса и спряталась за решетку коллектора. Лесли обогнал меня, и скоро мы оказались на берегу канала.
Я расстегнул на бегу куртку и оглянулся – там по-прежнему никого, похоже, нам удалось оторваться и торопиться было незачем. Но у доктора на этот счет было свое мнение.
– Быстро, быстро! – приказал он мне, увидев, что я сбавил ход, и крикнул на ходу:
– Твои друзья, или кем там они тебе приходятся, тоже хорошо знают город и могут накрыть нас в любую минуту. Здесь еще опасно, нам надо добраться до большого моста через реку, дом Тэйлора на той стороне. Идти еще минут сорок, и если получится миновать один хитрый дворик, то, считай, дело сделано. Но для этого надо поторопиться, не только я и крысы изучили эти трущобы.
– И еще бродячие псы, – сказал я, припомнив свору, что лежала недалеко от помойки. На наше счастье, псы были сытыми и только проводили нас взглядами, немного порычав вслед для острастки.
Мы побежали дальше вдоль канала, потом свернули влево, пробежали немного вниз и оказались на старой пристани. Здесь было очень холодно и ветрено, пришлось застегиваться и натягивать капюшон – ветер зверствовал, швырял волны о старые доски, в лицо летела водяная пыль. Темная вода покрылась рябью, в ней плавал мусор и бурые листья, на дне лежали затонувшие лодки и плоты, дерево облепили черные и полосатые ракушки, через дыры в стенках и днище лодок проплывали рыбы.
Лесли был уже далеко, пришлось догонять его. Доски скрипели и шатались под ногами. Одна треснула, не выдержав моего веса, я потерял равновесие и едва не свалился в воду. Доктор сбавил шаг, дождался меня, и мы вместе побежали по старому причалу, извилистому, длинному и совершенно пустому, если не считать чаек, что сидели на перилах. Они взлетали, пропускали нас, возвращались на место или ныряли в воду и качались на волнах.
Пристань закончилась неожиданно резко – на дне лежали несколько лодок деревянных и металлических, валялись трубы и еще какая-то ржавая дрянь, а вместо нормальных мостков над водой лежали две доски, что вели сначала на остров из старых автомобильных покрышек, а затем к трубе, торчащей из берега.
Лесли первым шагнул на эти доски, покачался, помахал руками и быстро пошел вперед, не оглядываясь на ходу. Мне ничего не оставалось, как идти следом, при этом пришлось расставить руки в стороны и отвернуться от ветра.
Я покачивался от каждого резкого порыва, доски дрожали, вода рябила и глухо плескалась совсем близко, а пару раз я видел спину здоровенной рыбины, и не одной, они прошли парой, друг за другом и уплыли в сторону моря. Остров из покрышек был уже близко, я перепрыгнул на него и выдохнул облегченно. Лесли стоял напротив и снова смотрел на меня цепким взглядом полицейского, и мне показалось, что сейчас он уличит меня в каком-то преступлении. Но доктор всего лишь сказал:
– Молодец, отлично держишься. Из тебя, думаю, выйдет толк, Данила.
И шагнул на следующий «мост», что висел над самой водой. Я хлопнул себя по карману, услышал, как шуршит о подкладку футляр со скелетом, и ступил на хлипкую опору.
Но берег был уже близко, мы благополучно добрались до трубы и оказались на земле. Район тут был вовсе дикий, дома разрушались, от стен отлетала штукатурка, а кое-где отваливались кирпичи вместе с кусками раствора, чернели пустые провалы окон, двери подъездов висели на одной петле или вовсе отсутствовали. И я понимал, почему люди ушли отсюда – море было здесь слишком близко, едва ли не вплотную подходило к домам, оно захватило русло реки, что текла в океан, и ее воды стали солеными и зеленоватыми. Море принесло с собой множество существ с бесчисленными конечностями и гибким хребтом, эти твари ярко-красного и ядовито-желтого цвета ловко карабкались по стенам и стволам мертвых деревьев, некоторые из них были толщиной с мою руку, а самые мелкие копошились на земле, как ожившая пестрая вермишель. Да еще и лохматая вдобавок, смотреть на нее было тошно, и я пошел следом за доктором, который уверенно, что твоя крыса, двигался вперед.
Существ на земле и стенах домов Лесли, казалось, не замечал и не обращал внимания на омерзительный хруст под ногами – под подошвами его ботинок твари дохли десятками, панцири трещали, точно в сухари в ступке. Звуков, кроме этих, не было никаких, если не считать плеска волн за спиной, но и он скоро стих, когда мы вошли в первый двор, пустой и жутковато-гулкий. Пересекли его, стараясь держаться ближе к центру, прошли под аркой, оказались в следующем, повернули и вышли в третий. Он ничем не отличался от предыдущих, такой же заброшенный и грязный, с остатками детской площадки, гнилыми кузовами машин. Зато на стене над проходом красовалось огромное граффити: сиреневый эльф с бабочкой на ладони.
Выполнено изображение было столь искусно и талантливо, что я невольно залюбовался картиной из всех оттенков сиреневого, шагнул к ней, чтобы рассмотреть получше, и врезался в доктора. Тот стоял посреди двора, чуть наклонив голову и засунув руки в карманы. Стоял и не шевелился, смотрел строго перед собой. Я тоже глянул туда и увидел, как из глубины арки выходят двое, останавливаются под эльфом, на границе света и тени, и тоже держат руки в карманах. Тихий мерзкий хруст позади заставил обернуться – там были еще двое. Они тоже пока держались в тени, но я отчетливо видел очертания их фигур и даже узнал одного, рослого бритого негра, что набычился и не сводил с меня глаз.
