— Идиоты! — заорала Малышка Голди, на этот раз в своей обычной манере. — Достаньте мне эту птицу! Она моя!
Руки потянулись к пистолетам. Один из матросов, стремясь получить награду, полез по снастям вслед за птахой. Голубь, взирая на суматоху блестящим черным глазом, посадил на голову верхолаза еще один белесый подарок.
— Мне нужна записка!
Щелкнул пистолет. Капитан Нанн, совладав с собой, закричал:
— Прекратить огонь! Не дай бог, нас услышат в форте! Решат, что напали франкоспанцы или что мы и есть враги, и разнесут нас в клочья.
Голди кипела от злости. Тинки снова вылез вперед, описав словами то, что все и без него видели:
— Смотрите! Улетает!
Лязгнул металл, возле его виска просвистела пуля. Голди, не слушая советов Наина и не думая об ухе Тинки, прицелилась в голубя, но промахнулась. Он взлетел в темно-синее небо и направился прочь, к юго-западному побережью.
— Голди! Капитан Голди! Смотрите-ка!
В протянутую руку Ника Наина упал клочок бумаги, отвязавшийся от птичьей лапки. Голди выхватила записку. И при свете левого кормового фонаря прочитала:
"тия идет в Эль-Танжерпешите. Доброже"
Остальная часть записки, видимо, осталась на лапке сбежавшего гонца. Но и этого было достаточно.
— Эль-Танжерина. Куда же еще?! — Глаза Голди зловеще сверкнули.
Этот взгляд поразил Наина. «Да она продала душу дьяволу!» — мелькнула у него мысль. Но, быть может, то была лишь игра теней, призрачный отблеск фонаря.
И тут из черноты ночи, из темной воды донесся странный звук, развеявший все его сомнения.
Низкий, гулкий, глухой, словно крик громадного зверя. И доносился он неведомо откуда — казалось, чудовище рычит где-то вблизи островов, а мгновение спустя протяжное эхо рокотало в открытом море.
— Что это?
Никто не знал, даже Тинки.
Ник Нанн ходил по морю не первый год. Да и Голди тоже, и все остальные моряки на «Розовом шквале».
Через несколько минут долгие, зловещие раскаты стихли. И больше не повторялись.
А вместо них…
На западе, среди мягких волн ненадолго успокоившейся Аталантики, из глубин поднялась громадная, колышущаяся, свернутая кольцами туша. Тускло блеснув в свете луны округлыми боками, она медленно ушла в пучину, оставив за собой молочно-белый след длиной в полмили. Постепенно рассеялся и он.
— Чудовище островов Сциллы!
Голди, побледнев от страха, вцепилась в руку Ника.
— Оно ушло?
— Будем надеяться, Гол… капитан Голди.
— Поднять якорь, — распорядилась она. — Сматываемся отсюда.
Он не стал возражать, остальная команда тем более.
Голди ушла обратно в каюту. Оставшись одна, она содрогнулась. Снаружи доносились привычные звуки: перекликались матросы, потрескивал корабль, радуясь тому, что снова вышел в море. В голове Голди проносились видения прошлого. «Малышка моя», — осклабился грозный отец, склонившись над ней. «Оставь меня в покое, — сердито прошептала она. — Папа, ты давно мертв». И велела себе: «Думай об Артии». Но из головы не шло морское чудовище. Темный знак, плохое предзнаменование.
Надо бы позвать Тинки. На самом деле от него мало пользы. Он нужен разве что для компании. Голди не любила быть одна. С годами одиночество терзало ее все сильнее и сильнее. А в присутствии напуганного, восхищенного раба она успокаивалась.
Здесь, в море, одиночество навалилось еще безжалостнее. Как ей не хватало былой команды пиратов! Мистер Зверь и мистер Гнус, Татуированный, Тощий, Драчун, остальные… Никого из них уже нет в живых. Ушли вслед за отцом. Она подошла к комоду и достала зеркало. Всмотрелась в свое лицо. Безупречное, если не считать маленького крестика на щеке — шрама, который оставила ей на память Пиратика. «Думай об Артии». Да, вот так-то лучше. Мечтай о том, как убьешь Артию Стреллби. Голди думала об этом с наслаждением. Вскоре острова Сциллы остались позади.
Планкветт и Моди сцепились не на жизнь, а на смерть посреди синего неба над «Незваным гостем». На головы команде дождем летели перья — зеленые, красные, белые.
— Хватило бы шляпу расшить, — заметил Дирк.
Как всегда, никто не знал, с чего началась потасовка. Два попугая то и дело сталкивались друг с другом, когда чистили перышки или нежились на солнце; это случалось где-нибудь на реях или поручнях, или в шлюпках, привязанных к палубной надстройке, или на крыше каюты. Иногда они расходились мирно, словно не замечая друг друга, но временами между ними будто проскакивала искра. Птицы с визгом вылетали навстречу друг другу — одна из каюты Артии, другая с камбуза Вкусного Джека, и вспыхивала битва.
— Джек своего попугая в карты выиграл, — сообщил однажды Артии Мози Дейр. — На берегу он любит сыграть. Вот и повезло однажды.
Но сам Джек рассказывал команде совсем другие байки. Дескать, прежние хозяева считали попугая самцом и за щеголеватость прозвали Модником, а Вкусный сократил имя до Моди. Или что Моди была названа в честь лорда Модиннинга, у которого Джек был секундантом. Дуэль прошла успешно, вот лорд и подарил ему на память попугая.
Только Эйри мрачно глядел на воздушную битву и ворчал:
— Клянусь шелковыми носками святого Сэвиджа два драчуна в небесах и еще два таких же — у нее в каюте.
— Да, — подтвердил Уолтер. — Но те хоть не шумят.
Это было верно. Артия и Феликс сражались только на словах и не повышали голоса. Но эти удары били больнее, чем когти и клювы попугаев.
— Напав на франкоспанских торговцев, ты ничего не выиграла, Артия. Только чуть не потеряла свой корабль и людей. Тебе повезло, что откуда ни возьмись объявился твой приятель Майкл.
— Для чего вы читаете мне эту нотацию, мистер Феникс?
— Нотацию? Как ты думаешь, Артия, когда вы оба палили по франкоспанскому военному кораблю, там были потери?
— Я никогда не стремлюсь убивать.
— И думаешь, там никто не погиб? Взгляни правде в глаза. Нельзя вечно прятать голову в песок.
Артия забеспокоилась. Неужели от пушек «Незваного» погибли люди? Она считала, что нет. Даже была в этом уверена!
Закон Молли легко выполнять на сцене…
— Мистер Феникс, меня ждут дела.
— Опять нападать на корабли. Опять стрелять из пушек, проливать кровь…
— Вы уже высказали свое мнение.
— Не разговаривай со мной в таком тоне. Ты мне не капитан. Ты моя жена, посланная мне за грехи.
— Мой единственный грех — в том, что я трачу время на болтовню!
— Артемизия! Да, знаю, ты не любишь, когда тебя так называют. Знаешь, откуда пошло твое имя? Я тебе расскажу. От растения под названием «артемизия абсинтиум», из которого можно приготовить смертельный яд. У него горький вкус.
