— Я похожа на утопленницу? — спросила она, нетерпеливо улыбаясь ему.
Джек, покачав головой, встал на ноги и обнял ее.
— Я думал, что потерял тебя.
— Одной бури для этого не хватит, — прошептала она, обнимая ее. — Одевайся.
Она схватила охапку вещей, что оставила до этого у дверей, и опустила у его ног. Джек, все еще не веря, поднял первую вещь — милый розовый оби с рисунком лепестков вишни. Он принялся рыться в куче одежды. Розового цвета накидка, алое кимоно с желтыми и пурпурными хризантемами и длинными рукавами, белые перчатки, несколько красивых шпилек для волос, огромный гребень цвета слоновой кости, двое носков таби и деревянные гэта.
— Но это девчачья одежда! — возмутился он.
— Именно, — сказала Миюки, достала черный парик и напялила ему на голову. — Идеальное прикрытие ниндзя. Ты ведь уже знаешь Шичи Хо Дэ. А это восьмой! Девушка кабуки.
Миюки вручила ему розовую накидку под кимоно и отвернулась.
— Скорее! У нас мало времени.
Джек начал одеваться, но замер.
— Нужно сначала найти Акико, если еще не поздно.
Он помчался к двери, но Миюки схватила его.
— Уже нашла, — сообщила она.
— Тогда где она? — спросил Джек, ожидая худшее.
Миюки посмотрела на него так, словно причина ее отсутствия была очевидной.
— Она накладывает макияж.
Джек подумал, что Миюки шутит. А потом понял, что Акико жива. Сердце Джека парило от радости. А ведь совсем недавно он тонул в отчаянии. А теперь оказалось, что и Миюки, и Акико живы и здоровы. Он схватил новые вещи, желая поскорее встретиться.
— Я нашла ее в первой же темнице, куда заглянула, — сообщила Миюки, помогая Джеку повязать оби. — Она должна уже переодеться.
— А кимоно… плотно сидит, — возмутился Джек, он едва мог двигать руками.
— Боюсь, большего размера у Окуни нет.
— Окуни? — вскрикнул Джек, а Миюки сильнее потянула оби и завязала узел.
Миюки кивнула.
— Она и ее кабуки отвлекает даймё, пока мы говорим.
— Они помогают нам?
— Ты стал для них народным героем, ведь спас их лучшую танцовщицу, — сказала она, вставляя в черный парик шпильки и гребень. — Теперь макияж.
Миюки вытащила деревянную шкатулку из кармана в рукаве и открыла ее, в ней было множество мелких предметов. И в каждом тюбике были смеси и порошки разного цвета. Она достала молочного цвета воск, несколько кистей, кусочек угля и мисочку, в которой смешала белый порошок и остатки воды Джека.
— Закрой глаза, — приказала она, согревая воск в ладонях и втирая в его лицо и шею. Она обмакнула кисть в белую смесь и рисовала на его лице, пока черты его не смазались.
— Основа готова, — объяснила Миюки, убирая излишки губкой. Она подобрала кусочек угля. — Не двигайся и не моргай. Ошибиться нельзя.
Джек сидел, как статуя, а она рисовала его брови высоко на лбу, словно он постоянно удивлялся, как в тот миг, когда увидел Миюки. В нем кипели вопросы, он хотел понять, как она смогла выжить, как она нашла его, что случилось с Йори и Сабуро. Но он понимал, что это все он задаст позже, когда они сбегут из когтей даймё.
Джек выдохнул, вспомнив о путеводителе.
— Стой ровно, — возмутилась Миюки, стараясь не смазать угольную линию.
Он не видел, чтобы даймё получил его сумку, но путеводитель явно был у него. Замок был огромным, Джек не знал, где его искать. С болью он понимал, что ему придется оставить путеводитель здесь.
— Голову ровно держи, — попросила Миюки, обводя черным его глаза.
Прикусив губу, Миюки взяла тоненькую кисть и подчеркнула уголки глаз красным.
— Сделай губы вот так, — сказала она Джеку, сложив губы так, словно хотела поцеловать его.
Джек повторил за ней, она рассмеялась.
— Спешите, англичанин, — усмехнулась она, обмакивая кисть в красную смесь и очерчивая его губы.
Джек, оказавшись в облике девушки, чувствовал себя не так уверенно. Но он понимал план Миюки, только так они могли сбежать. Джек должен был стать невидимым с таким количеством его плакатов на столбах, или стать неузнаваемым.
Миюки отступила на шаг, оценивая свою работу, и скривилась.
— Что не так? — спросил Джек.
— Иначе никак, — вздохнула она.
Смех заставил их обернуться. Акико стояла в дверях, одетая в прекрасное лиловое кимоно с рисунком летящих цапель. Как и у Джека, лицо ее было белым, черты обрисованы черным и красным. Но она, в отличие от Джека, выглядела божественно.
Зажав ладонью рот, Акико пыталась подавить смех.
— Шшш! — зашипела Миюки и недовольно огляделась, поспешив спрятать шкатулку с косметикой.
— Простите, — прошептала Акико, — но я никогда не видела Джека таким.
— Милым? — предположил Джек, склонив голову и захлопав ресницами.
— Чуть милее страшного! — фыркнула Миюки. — Но в темноте обмануть стражу получится.
Джек сунул ноги в деревянные гэта и подошел к Акико.
— Я так беспокоился. Я думал, что даймё.
Акико сжала его руку.
— Стражи меня не тронули. У даймё другие планы. Я беспокоилась о тебе сильнее.
— Все будут беспокоиться о нас, если мы не поторопимся, — заявила Миюки, проходя к двери. — Представление уже подходит к концу.
Акико замерла, уловив недовольство Миюки, но ничего не сказала. Они уважали друг друга за умения, хотя соперничество самураев и ниндзя искоренить так легко не выйдет.
Боясь новой угрозы, они поспешили по темному коридору. Четыре стража лежали без сознания на полу. На каменном столе стояли недопитые чашки от сакэ неподалеку от стражей.
— Снотворное, — объяснила Миюки, хотя все и так было понятно.
«Ниндзя как ветер, их можно почувствовать, но не увидеть», — подумал Джек, помня обучение у Сокэ. Хитрость, ум и осторожность Миюки всегда были теми качествами, что он ценил в ней.
Они поспешили на первый этаж, Джек покачивался в новой обуви. Кимоно ограничивало движения, он спотыкался. Акико и Миюки подхватили его и тревожно переглянулись.
— Понадеемся, что бежать в этом не придется! — отметила Миюки.
— Успели, — сказала едва слышно Окуни, когда Джек, Акико и Миюки присоединились к ней у края сцены. Она вскинула брови, увидев изменившегося Джека, но ничего не сказала. — Вот-вот начнется последнее действие.
Джун-джун и шесть девушек, одетые в яркие кимоно, ждали, когда закончится предыдущее действие. Джек заглянул в щель между ширмами. Даймё Като и его гости устроились на шелковых подушках в огромной приемной. Комната была великолепной, с золотым потолком, на котором были нарисованы цветы, шелковыми занавесками на стенах, на которых изображались цветущие деревья и подернутые туманом горы. Даймё сидел в центре на возвышении. Он постукивал веером по ладони, отсчитывая ритм музыки, что играли три музыканта на сцене. Десять офицеров высокого ранга в шелковых кимоно и внушительного вида сидели по обе стороны от него. На одежде четверых был камон Сёгуна — три листа мальвы в круге. У стен сидело на коленях еще около тридцати вооруженных самураев и смотрело представление.
