Солнце медленно и величаво садилось на западе, поджигая облака, когда бригантина «Воскресение Христово» с командой из тридцати человек и двумя пассажирами оказалась у входа в бухту «Челюсти» и, обрасопив паруса, замедлила ход. Риф, действительно, напоминал гигантскую челюсть неведомого чудовища. Острые, хищные разломы могли смутить кого угодно. Но бригантина уверенно вошла в пролив, и даже быстро сгустившиеся сумерки не смогли скрыть от острых глаз Рика, что…
Рулевой знал фарватер лучше, чем линии собственной ладони. Неуклюжая, пузатая бригантина скользнула меж оскаленных зубов рифа грациозным лебедем и со скромным достоинством вошла в бухту. Через минуту оба якоря, носовой и кормовой, без плеска ушли в воду.
Рик негромко, одобрительно рассмеялся. Тревога его рассеялась. У каждого рулевого свой почерк, и какой бы корабль он не вел: старую шхуну, величественный фрегат, маневренный бриг или эту пузатую калошу – не узнать руку мастера невозможно. Так легко и красиво пройти сложнейший фарватер мог лишь тот, кто делал это десятки раз. Так мог бы пройти его он сам. Или тот, кого он этому научил. Молодой испанский моряк Карлос Диас.
* * *
Согласно неписаным правилам, принятым в здешних водах, первый визит нанести должны были они. И, по возможности, немедленно. Мысленно Ирис вознесла хвалу Этикету, который избавлял ее от колебаний. Шлюпка отошла, когда уже порядком стемнело. Синхронно сгибались-разгибались спины гребцов, и вода, мерцающая в ярком свете взошедшей луны, стекала с весел, как жидкое серебро. Высокая корма «Фортуны» постепенно вырастала, заслоняя собой низкое, бархатное небо. Следуя тем же весьма своеобразным правилам вежливости, Карлос де Кастильяно поднялся по трапу первым и, лишь убедившись, что все в порядке, сделал знак Ирис подниматься следом.
Она ступила на палубу, с удивлением чувствуя слабость в ногах и сухость в горле. Странная, несвойственная ей скованность овладела девушкой, и она едва ответила на приветственный возглас вахтенного. Во все глаза смотрела Ирис Нортон на невысокого человека в накинутом на плечи темном камзоле, чьи светлые волосы были зачесаны назад, а зеленые, невозмутимые и спокойные (как она помнила) глаза вперились в нее в безмерном удивлении, граничившем с суеверным страхом. Карлос де Кастильяно ободряюще тронул Ирис за плечо и шагнул вперед, приветствуя прославленного английского флибустьера как старшего по званию, но с изрядной долей дружеской фамильярности. Рик тряхнул головой, прогоняя наваждение, тепло обнял ученика и друга и, наконец, перевел взгляд на Ирис Нортон, похоже, вросшую в палубный настил и позабывшую все светские реверансы. Они встретились глазами… и уже можно было ничего не говорить, просто улыбнуться, взять в ладони узкие плечи и прижать к себе, отогревая, возмещая ей долгие недели страха, тоски и одиночества. Если бы он умел читать в этих серых глазах, которые от неполных своих двадцати лет не обучены были женскому кокетству и ничего не умели скрыть. Но он не смог прочесть этот взгляд. Карибское море – не то место, где часто встречаются такие чистые и искренние женские глаза. И где можно научиться в них разбираться. Он лишь заметил, что она кого-то ищет взглядом, и спросил об этом.
– А где Дэнни? Дэнни Расвен? – ее голос прозвучал почти спокойно.
Возможно, виной был душный день или холодный вечер. А может быть, предыдущая ночь, которую он провел без сна. Простой, совершенно естественный и вполне светский вопрос кольнул в сердце, как игла. И следом, в кильватере, пришло раздражение на эту воскресшую покойницу, которую он почти оплакивал. И которая, как видно, нисколько не нуждалась ни в его защите, ни в его заботах.
– Дэнни повел на Тортугу корабли с… – он взглянул на Карлоса.
– С испанским золотом, – невозмутимо закончил тот. – Люцифер, мы же не страусы. Если я встречу вас на испанской земле, то, скорее всего, повешу. А здесь можете не стесняться.
Ирис похолодела… Но Джеймс Рик лишь рассмеялся, не отводя язвительного взгляда.
– Жаль, что судьба была так жестока к моему штурману. Уверен, эта встреча была бы для него дороже всего золота Нового Света, добытого здесь со времен Колумба. Однако пройдемте в каюту, ужин уже ждет.
Выбитая из колеи странным тоном и словами Рика Ирис спросила на ходу:
– Действительно?
– Понятия не имею, – легко отозвался Рик, открывая дверь и пропуская их внутрь, где уже ждал их накрытый стол. – Я не вникаю в сердечные тайны Дэнни. Мне показалось, что это прозвучит вежливо.
– Да? – холодно отозвалась девушка и посмотрела на капитана долгим спокойным взглядом.
Волнение исчезло вслед рухнувшей надежде. Что это была за надежда, в чем она заключалась, Ирис не сказала бы и сама. С тем меньшим сожалением она раздавила ее осколки, отдавая дань знаменитой гордости Нортонов.
– У нас с вами разные представления о вежливости. Уже второй раз вы мне грубите совершенно безосновательно. Я подумала, что не заслуживаю этого, но, видимо, у нас разные представления и о заслугах.
– Видимо, да, – кивнул Рик. – Я, например, считаю, что заслужил кое-какие объяснения. Я ведь вас уже, простите, похоронил.
– Это не должно было вас сильно опечалить…
При свете свечей Рик наконец рассмотрел ее лицо. То, которое он накануне не мог вспомнить. Упрямо вздернутый подбородок, совершенно «светская» улыбка, не выражающая никаких чувств, лишь отдающая дань приличию. Такая же обязательная для дамы, как тонкие перчатки. Только с глазами что-то было не то.
– Представьте себе, меня это опечалило, – задумчиво произнес он. – Я, знаете ли, не люблю, когда люди умирают. Особенно те, кто не сделал мне ничего плохого. Ну, кроме сотни-другой мелких и крупных неприятностей, – и раньше, чем она успела подобрать достойный ответ, повернулся к Карлосу.
Ирис снова «уплыла в туман», утеряв нить разговора. Рик сидел в своем любимом кресле, сбросив камзол на спинку и подвернув рукава той самой белой рубашки. Он слушал испанца, повернувшись почти в профиль, и пляшущий огонек свечи отражался, мерцая, в зеленых глазах, глубоких и непостижимых, как море. Он слегка двинул бровями, и мимолетная улыбка скользнула по губам… Ирис обмерла на мгновение. Такой улыбки на лице этого человека она еще не видела. Ей доставались, в основном, горькие и язвительные. В этой тоже была подначка, но иная, дружеская и добродушная. Она прислушалась к мужскому разговору.
– Волк, конечно, был зол, как дьявол. Но пришлось ему все это проглотить, хоть и морщился он, будто поднесли ему сырой артишок прямо с колючками.
Рик негромко рассмеялся и неожиданно обернулся к ней.
– Вы делаете карьеру на Карибах. Имя «Леди со Светлыми Волосами и Парой Пистолетов» начинает приобретать известность, которую люди менее рисковые, чем мы, пожалуй, сочли бы скандальной.
