Огромные, неуклюжие и сравнительно тихоходные торговые суда оказались не столь везучими. Два судна, находившиеся в левой кильватерной колонне, — танкер и транспорт — получили попадания, однако, лишь содрогнувшись от страшного удара, оба, словно заколдованные, продолжали идти. Но крупнотоннажный транспорт, шедший следом, постигла иная участь. В судно это, груженное танками, закрепленными в трюмах и на палубе, в течение трех секунд ударило три торпеды. Ни дыма, ни пожара, ни живописного детонационного взрыва не было: насквозь изрешеченный, разодранный от кормы до форштевня, транспорт затонул быстро и тихо, держась на ровном киле, увлекаемый ко дну страшной тяжестью металла. У тех, кто находился в помещениях, спастись не было ни малейшего шанса.
«Бель Иль», купец, шедший в средней колонне, получил попадание в среднюю часть корпуса. Раздалось два взрыва (возможно, в судно ударили две торпеды), и на транспорте вспыхнул пожар. Спустя всего несколько секунд он сильно накренился на левый борт; крен увеличивался на глазах. Вот уже скрылись под водой поручни; вельботы, приспущенные на вываленных шлюпбалках, едва не касались поверхности моря. Десятка полтора моряков, скользя и спотыкаясь, бежали по наполовину залитой водой наклонной палубе к ближайшей шлюпке. Они принялись остервенело рубить фалинь, крепивший шлюпку, потом, карикатурно суетясь, кинулись в нее. Высвободившись из-под погрузившихся шлюпбалок, люди схватили весла и начали яростно отгребать от тонущего судна.
От начала до конца этого эпизода не прошло и минуты.
Полдюжины мощных ударов весел — и моряки отошли на безопасное расстояние от тонущего судна; еще два рывка — и шлюпка попала прямо под форштевень «Уолтера А. Бэдделея», транспорта, тоже нагруженного танками, который шел справа от «Бель Иля». Великолепное мастерство капитана, спасшее «Бэдделея» от столкновения с «Бель Илем», тут оказалось бессильно; крохотное суденышко хрупнуло, точно скорлупка, выбросив в ледяную воду кричащих в ужасе людей.
При виде окрашенной шаровой краской громады «Бэдделея», быстро надвигавшегося на них, моряки, яростно работая руками, поплыли прочь.
Тяжелую полярную одежду стащило с них сопротивлением воды. В подобные минуты голос разума не слышен: этим людям даже не пришло в голову, что если они увернутся от разящего винта «Бэдделея», то все равно закоченеют насмерть в студеной воде Ледовитого океана. Но погибли они не под ударами лопастей винта и не от холода. Люди еще барахтались, тщетно пытаясь выбраться из страшного водоворота, когда в корму «Бэдделея», возле самого баллера руля, врезались одновременно две торпеды.
Для человека, оказавшегося в непосредственной близости от подводного взрыва, нет ни тени надежды уцелеть. Действие такого взрыва страшно, отвратительно, потрясающе: представить себе его не в силах ничье воображение. Даже видавшие виды патолого-анатомы с трудом могут заставить себя взглянуть на то, что некогда было человеческим существом... Но для этих бедняг, как часто случается в Арктике, смерть была не злом, а благом, ибо умерли они мгновенно, без мук.
У «Уолтера А. Бэдделея» взрывом оторвало почти всю кормовую часть корпуса. В огромную, как туннель, пробоину разом хлынули сотни тонн воды, ломая перекошенные взрывом водонепроницаемые двери котельно-машинного отделения и неумолимо увлекая судно в жадную пучину Ледовитого океана. Вот уже поручни юта, словно в приветствии, коснулись поверхности воды. На мгновение судно точно замерло. Затем в утробе его раздался глухой взрыв — оглушительный, зловещий рев вырвавшегося на свободу сжатого пара и, под конец, в минуту, когда судно встало на дыбы, послышался адский грохот сорвавшихся с фундаментов тяжелых котлов. Изуродованная корма почти тотчас же стала погружаться все глубже и глубже, затем вовсе скрылась под водой.
Носовая же часть судна задралась вверх. Угол наклона ее увеличивался фут за футом. Корма оказалась уже на глубине ста или двухсот футов, а нос поднялся ввысь, к голубому небу, удерживаемый на плаву заключенным в корпусе воздухом объемом в полмиллиона кубических футов.
Когда наступил конец, палуба судна не достигла отвесной линии лишь на четыре градуса. Определить угол с такой точностью возможно было потому, что на «Улиссе», находящемся в полумиле, щелкнул затвор фотокамеры. Ее сжимал в руках лейтенант Николлс. Камеру, которая запечатлела незабываемое зрелище — страшную в своей простоте картину тонущего судна, вставшего почти вертикально на фоне голубого неба. Картина эта была необычна отсутствием деталей, если не считать двух плоских предметов, нелепо повисших в воздухе.
То были тяжелые тридцатитонные танки, погруженные на переднюю палубу.
Оборвав найтовы, они падали вниз, чтобы обрушиться на среднюю надстройку, уже находившуюся в воде. На заднем плане фотографии видна была корма «Бель Иля» с обнажившимся винтом и повисшим над безмятежной гладью моря кормовым флагом торгового флота.
Несколько секунд спустя камеру из рук Николлса вырвало и ударило о переборку. Объектив оказался разбитым вдребезги, но пленка уцелела. Моряков в спасательной шлюпке охватила паника, и не зря: во втором трюме «Бель Иля», рядом с которым возник пожар, находилась тысяча тонн танковых снарядов...
Разломанный надвое транспорт минуту спустя пошел ко дну; носовая часть «Бэдделея», изрешеченная взрывом, плавно скользнула вслед за ним.
Не успело стихнуть катившееся над морем эхо взрыва, как его подхватила и швырнула назад, как мяч, серия донесшихся с юга глухих ударов. Менее чем в двух милях от «Улисса», ослепительно белые в лучах утреннего солнца, «Сиррус», «Вектра» и «Викинг» рисовали на поверхности моря замысловатый узор. С обоих бортов, с кормовой палубы они сбрасывали глубинные бомбы.
Иногда то один, та другой из кораблей совершенно исчезал из виду, скрытый гигантскими столбами воды и брызг, но, когда огромные эти грибы исчезали словно по волшебству, он появлялся вновь.
Примкнуть к охотникам, утолить неистовую, первобытную жажду мести — таков был первый порыв Тиндалла. Капковый мальчик украдкой наблюдал за ним, пораженный обнаружившейся в адмирале жестокостью: разглядывал крепкий рот с поджатыми губами, искаженное лицо, побелевшее от ненависти и злобы, направленной не в последнюю очередь и против самого себя. Неожиданно Тиндалл скорчился в своем кресле.
— Бентли! Просигнальте «Стерлингу»: «Сообщите, какие имеете повреждения».
Отставший от «Улисса» на милю с лишком, «Стерлинг», круто повернув, догонял его со скоростью не менее двадцати узлов.
— «Имею течь в отсеке сзади машинного отделения, — читал Бентли ответ „Стерлинга“. — Кладовые затопило водой, но повреждения корпуса незначительные. Ситуация под контролем. Заклинило привод рулевого управления. Использую аварийное рулевое устройство. Все в порядке».
