Алистер Маклин - Роковой рейд полярной «Зебры»

— Кто знает, может, он и не…

— Да вы сами не верите в то, что говорите. Конечно, он непременно окажется там. Вам, как и мне, теперь хорошо известно — пожар на станции произошел не случайно. Случайным здесь было только одно — размеры пожара и сила распространения огня. Как раз то, чего убийца не учел. Время и погодные условия оказались против него, впрочем, я не думаю, что у него была возможность выбирать. Единственное, что ему оставалось, чтобы уничтожить следы преступления, — это устроить пожар. И ему бы это удалось, если бы не я: ведь о том, что здесь произошло что-то неладное, я догадывался еще до того, как мы покинули порт. Убийце надо было действовать крайне осторожно, чтобы самому не стать жертвой своего преступления. Так что хочется вам того или нет, капитан, а убийца рано или поздно все равно попадет на борт вашего корабля.

— Да, но у всех, кто остался в живых, ожоги, у некоторых даже очень сильные…

— А как же иначе? Или, может, вы думаете, он взял, прижег себя в двух-трех местах сигаретой, а потом встал где-нибудь в сторонке и спокойно наблюдал, как тут все здорово полыхает? Разумеется, ему пришлось поджарить и себя, чтобы все выглядело натурально.

— Совсем не обязательно, — возразил Хансен. — Он же не знал, что кто-то станет его подозревать и начнет расследование.

— А сыщик из вас никудышный, — коротко сказал я. — За всем этим стоят матерые преступники с огромными связями; они похожи на гигантского спрута с такими длинными щупальцами, что он смог добраться до Холи-Лоха, запустить их в ваш корабль и подстроить диверсию. Почему они это сделали, я не знаю. Но тут ясно одно: это — дело рук профессионалов, из тех, что всегда действуют наверняка. Они просчитывают наперед каждый шаг, чтобы избежать любую случайность. Мы не знаем точно, что произошло, когда пожар разгорелся вовсю, — убийца, должно быть, кинулся спасать людей из огня. Было бы очень странно, если бы он этого не сделал. Именно так он, скорее всего, и получил ожоги.

— О Боже! — проговорил Свенсон, стуча зубами — как видно, от холода — и сам того не замечая. — Ну и положеньице у нас, хуже не придумаешь!

— Неужели? Смею предположить — в морском уставе такое вряд ли предусмотрено.

— Да, но что… что же нам делать?

— Обратиться к помощи полиции — ко мне.

— Что?

— Да-да. Ко мне. Ведь полномочий, официальной поддержки, возможностей и власти у меня куда больше, чем у любого другого полицейского. К тому же я имею полную свободу действий. Поверьте, это чистая правда.

— Кажется, я начинаю в это верить, — задумчиво сказал Свенсон. — Последние двадцать четыре часа я все больше и больше удивляюсь вам. Минут десять назад я признался, что был не прав, и теперь готов повторить это снова. Значит, вы полицейский? Сыщик?

— Точнее — офицер. Военно-морская разведка. Документы у меня в чемодане, и предъявлять их я имею право только в исключительных случаях. — Я подумал, что пока не стоит перечислять документы, которыми я располагал, поскольку сейчас было не самое подходящее время и место.

— Но вы же доктор?

— Конечно, доктор. Морской врач, но это только одна сторона медали. Моя основная специальность — расследование случаев саботажа в вооруженных силах Великобритании. А докторский халат — всего лишь прикрытие, причем довольно надежное. Полномочий у меня больше, чем достаточно, я имею право бывать, где угодно, и разговаривать, с кем захочу, оставаясь в глазах всех окружающих ученым-психологом и не вызывая лишних подозрений. А будь я офицер, это было бы просто невозможно.

Когда мы вернулись в домик, где ютились оставшиеся в живых полярники, то обнаружили, что там уже почти никого не осталось, кроме доктора Бенсона и двух тяжелораненых. Теперь здесь царили холод и запустение. Рваная одежда, кучи матрасов, вылинявшие одеяла, рукавицы, миски, ножи и личные вещи — все это в беспорядке валялось на полу. Несчастным, и правда, пришлось довольно туго, так что им было не до этих пустяков, особенно сейчас, когда к ним, наконец, пришла долгожданная помощь, наполнив их сердца радостью и надеждой. Все, что они хотели унести с собой, так это свои собственные ноги. И я нисколько не винил их за это.

Эти двое, судя по всему, так и не пришли в сознание; их лица, обращенные в нашу сторону, были сильно обморожены и покрыты страшными рубцами. Раненые то ли спали беспробудным сном, то ли уже были при смерти — кто его знает. Поэтому, не желая рисковать, я позвал Бенсона — тот, закрыв за собой дверь, вышел к нам наружу, и мы, свернув за угол домика, укрылись за его западной стеной.

Я повторил ему все, что сказал капитану и Хансену. Ему необходимо было знать, поскольку он, как врач, имел самое прямое отношение к уцелевшим людям с «Зебры». Мой рассказ потряс Бенсона до глубины души, однако свои чувства он ничем не выдал. Таким образом, отныне только три человека из экипажа «Дельфина» знали правду, а вернее — полуправду. Но этого было вполне достаточно. И я очень надеялся, что о случившемся больше не узнает никто.

Затем в разговор вступил Свенсон: ведь Бенсону понять его было проще, чем меня. Свенсон спросил:

— Где вы решили разместить тех, кого уже переправили на борт?

— В самых удобных местах — в офицерских каютах и матросских кубриках, чтобы все, как говорится, были под рукой. — Он ненадолго замолчал, а потом прибавил: — Я же не знал, что у нас произошли… гм… серьезные перемены.

— Это уж точно. Половину из них надо поместить в кают-компанию, а остальных — в столовую команды… хотя нет, пусть остаются в кубриках. Им там будет удобно. А если они удивятся, скажите, мол, так надо, поскольку они должны находиться под постоянным наблюдением врача. А себе в помощники возьмите доктора Джолли — он, похоже, знает толк в медицине. Пусть он поможет этим бедолагам раздеться, приготовит им горячую ванну, а потом обеспечит всех чистым бельем. Доктор Карпентер тут сказал, что при сильных ожогах главное, чтобы инфекция у пострадавших не распространялась дальше.

— А что делать с их вещами?

— Вы соображаете быстрее, чем я, — пробурчал Свенсон. — Все вещи нужно собрать и пометить. Это относится и к содержимому карманов. Одежду, к сведению всех, надо будет выстирать и продезинфицировать.

— И тем не менее было бы интересно знать, что мы все-таки ищем? — полюбопытствовал Бенсон.

Свенсон взглянул на меня.

— Бог его знает, — сказал я. — Это может быть все что угодно. Но одно ясно совершенно определенно: оружия нам не найти. Однако будьте особенно осторожны, когда станете помечать перчатки — по возвращении в Англию мы отдадим их на экспертизу, чтобы выяснить, есть ли на них селитра: ведь после выстрела она непременно должна остаться.