— Первое, что необходимо сделать, это восстановить пироги, которые еще можно использовать, и построить новые взамен сгоревших, — начал Хиро Таваеарии, казалось мало придававший значения тому, что буквально в считаные минуты стал самым главным человеком на Бора-Бора. — Народ без пирог все время будет в руках своих врагов. Затем нам нужно выяснить, откуда прибыли эти дикари.
— Но как? — полюбопытствовал Роонуи-Роонуи, который только что был объявлен самым мужественным воином острова. — Море очень большое.
— Не имею ни малейшего представления, — последовал честный ответ. — Кто-нибудь сталкивался лицом к лицу с этими убийцами?
— Я!
Все повернули головы в сторону Тапу Тетуануи. Было очевидно, что большинство взрослых почувствовали себя оскорбленными тем, что какой-то юнец осмелился вмешаться в ход их совещания. Хиро Таваеарии строго посмотрел на Тапу.
— Помолчи, имей уважение к старшим! — с несвойственной ему жесткостью приказал старик.
— Но ведь это правда… Я…
— Замолчи!
Громовой голос и слава Роонуи-Роонуи были способны внушить страх и не таким смельчакам, поэтому ныряльщик Ветеа Пито сильно ткнул Тапу локтем в бок, заставив его закрыть рот.
— Прикуси язык, иначе этот зверь прикончит тебя, — посоветовал он. — Видишь, он зол как тысяча чертей.
От охватившего его чувства бессилия у юноши едва не полились слезы, однако нечеловеческим усилием он взял себя в руки, развернулся и потащил за собой упирающегося друга к дымящимся каркасам пирог.
— Идем со мной! — попросил он. — По дороге я кое-что расскажу тебе.
Когда Тапу закончил свой рассказ, Ветеа Пито пристально посмотрел ему в глаза и, не веря услышанному, спросил:
— Неужели ты говоришь правду?
— Правду?! — воскликнул Тапу. — Я ему чуть не размозжил голову! Это был огромный человек, весь покрытый татуировкой.
— Татуировкой? — переспросил Пито. — И что это за татуировка?
— Страшная! Такой я раньше не видел. И череп у него бритый, за исключением двух торчащих сзади хвостиков, похожих на культи. Я в овраге его оставил.
— Он что, не убрался с другими?
— Это невозможно! Он без сознания.
— Что же он делал так далеко от селения?
— Возможно, это был разведчик, — предположил Тапу.
— В этом случае у него где-то должна быть спрятана пирога, — заметил его друг. — Наверное, он уже скрылся на ней.
— Когда? В течение дня ни одна пирога не пересекла лагуну, и ты это знаешь. Наблюдатели никого не заметили. А потом, каким бы сильным он ни был, но со сломанной ногой ему понадобится немало времени, чтобы выбраться из оврага. Он еще на острове! — добавил Тапу. — Клянусь головой!
Задорная искорка промелькнула в темных глаза Ветеа Пито.
— Было бы здорово, если бы нам удалось захватить его, — заметил он. — Живой враг, который мог бы рассказать, откуда прибыл…
— А мы бы превратились в героев…
— Как только рассветет, пойдем за ним.
— А если он ночью удерет?
Ныряльщик Ветеа какое-то время поразмышлял над подобной возможностью и наконец, кажется, нашел решение.
— На другой стороне острова остались маленькие пироги. На них мы можем попеременно нести дежурство, — сказал он. — Если попытается удрать, мы его перехватим, а если нет, то с первыми лучами солнца пойдем к оврагу.
— Только вдвоем?
— Разделенная слава — не слава, — возразил, улыбаясь, Ветеа.
— Однако неразделенное поражение является еще большим поражением, — не унимался Тапу. — Главное схватить его. Расскажем об этом Чиме?..
Гигант из Фарепити от всего сердца поблагодарил за предоставленную ему возможность участвовать в таком захватывающем мероприятии и взялся отыскать пирогу, на которой они бы смогли закрыть пролив Теаватуи.
Остальная часть острова была полностью окружена барьерным рифом, через который человеку со сломанной ногой было абсолютно невозможно перетащить пирогу. А если бы и удалось, то крутые волны, накатывающие из открытого океана, разбили бы ее в щепки.
Для того, кто не родился на острове и не был знаком с узенькими проходами, через которые могло бы пройти лишь маленькое каноэ — и то днем, — из Бо-ра-Бора был только один выход, и молодые люди готовы были решительно защищать его даже ценою своих собственных жизней.
Тапу Тетуануи и Ветеа Пито прихватили оружие, запаслись водой и провиантом, и, когда наступила глубокая ночь, Чиме подобрал их на мысу Пунта Патиуа, чтобы, не торопясь, преодолеть два километра, отделяющих их от прохода.
То была длинная и темная ночь, которая должна была запомниться юношам навсегда. Мощные волны раз за разом отбрасывали лодчонку обратно в лагуну, однако сидящие в ней друзья выгребали снова и снова, стараясь удержать каноэ посредине канала шириной около двухсот метров таким образом, чтобы даже ловкий пловец не смог преодолеть его незамеченным.
Тапу Тетуануи и его друзья уже более тридцати часов не смыкали глаз, однако были начеку, соблюдая полную тишину, в любой момент готовые с яростью наброситься на бестию, как только он покажется.
Но он не появился.
Мириады звезд, усыпавшие небо, мерцали над ними, и они в который раз остановились, рассматривая и изучая их перемещение, чтобы навсегда оставить в своей памяти звездную карту. И когда Великой Одинокой Даме — созвездие Девы — оставалось всего лишь три пальца, чтобы опуститься за горизонт, они уже были полностью уверены, что грозный дикарь не появится, так как вскоре утренний рассвет уберет с небосвода те звезды, которые не успели вовремя скрыться.
— Что теперь будем делать? — спросил разочарованно Чиме, когда с первыми лучами солнца они стали различать лица друг друга.
— Пойдем за ним.
— Не поспавши?
— Успеешь выспаться, у тебя еще вся жизнь впереди, — прервал его Тапу. — Я, пока не скручу это грязное животное, ни на минуту не прилягу. Так что вперед!
И они поплыли прямо к мысу Рофау, вытащили каноэ на берег в пятистах метрах от дома Майаны и зашагали через густую поросль оврага, пока не увидели толстый аито, указывающий на поворот.
— Здесь он свалился! — произнес возбужденно Тапу Тетуануи, показывая на скалу. — Вот здесь следы крови. Поищем булаву. Я ее закинул вон в те кусты.
Уже при свете дня они удостоверились, что речь шла не об обычном оружии, сработанном то ли из твердой древесины, то ли из китовой кости. Такой булавы они никогда не видели. Кроме вырезанных на ней странных рисунков, на ее конце были два внушительных выступа, характерных для бедренной кости. Вот только животное, чья кость была использована при изготовлении булавы, было поистине огромным. Что это мог быть за зверь, друзья не знали.
