Женат был «первым браком на дочери 2-й гильдии купца девице Вере Александровне Никифоровой. Недвижимого имущества ни за родителями, ни за ним, ни за женой, ни за родителями жены, родового и благоприобретенного не имеет». Как бы порадовала это строка советских кадровиков: почти пролетарий даром что в офицерских погонах. Да и скольким нынешним российским офицерам можно было вписать подобное в личное дело. У кого оно - родовое да благоприобретенное имеется?
Первенец родился 13 мая 1878 года. Нарекли его Владимиром. Эх, не зря говорят, кто в мае родился тому всю жизнь маяться - а тут еще и 13 числа. Увы, судьба Владимира Павлинова с лихвой оправдала недобрую примету.
Следом - через год и почти день в день - 12 мая 1879-го появился сын Александр. И ему маяться.
Через два года - Павел: 12 апреля. Воистину благодатный день. Сын - долгожитель. Он доживет до космической эры и упокоится 2 февраля 1966 года на восемьдесят пятом году жизни. Прах его предан земле на Головинском кладбище Москвы. Остальные братья и сестры погребены Бог весть где…
Спустя год и семь месяцев после рождения третьего сына появился на свет и четвертый - Сергей, будущий герой Цусимы.
После двухлетней передышки Вера Александровна благополучно разрешилась Андреем. Пятому сыну здоровья мало досталось - слабым грудью вышел.
Еще через две зимы - 14 января 1886 года сослуживцы поздравляли инспектора классов Морского кадетского корпуса и члена Конференции Николаевской Морской академии капитана 2 ранга Якова Павлинова с шестым мальчонкой - Николаем и справедливо предрекали всем шестерым морскую будущность.
Лишь седьмой - Георгий (30 августа 1894 года) сошел с общей морской стези и после нескольких лет обучения в Корпусе выбрал себе гражданскую карьеру.
Первая дочь - Елена - родилась сразу же вслед за Николаем - в 1887 году, Вера - в 92-м, а самая младшенькая - Наденька - 27 июня 1897 года.
Тесно было в графе "Семейное положение", когда писарь заполнял послужной список генерал-майора по адмиралтейству Якова Павлинова.
Человек добрейшей души и светлейшего ума, Яков Иванович Павлинов нашел свое истинное призвание не в морских походах и баталиях, а в воспитании будущих флотских офицеров. Он исповедовал те же принципы педагогического гуманизма, что и Карл Май, школа которого находилась неподалеку от Морского корпуса. В нее-то и ходили перед тем как стать кадетами все его сыновья.
С Яковом Ивановичем имел дело адмирал Макаров, у него учился и прекрасно отзывался как о наставнике в своих знаменитых мемуарах академик Крылов. Павлинов ведал в корпусе морской практикой, он первым привил гардемаринам вкус к лыжному бегу и гонках на буерах. Оба вида зимнего спорта вошли потом в обязательную программу.
Купил как-то старую баржу и устроил для своего многочадного семейства что-то вроде плавучей дачи на взморье.
Последние годы жизни провел в Пулковской обсерватории, возглавляя это старейшее научное учреждение России. Там же, в казенном доме на Пулковских холмах, он тихо и почил. Видимо, и похоронен где-то в округе…
* * *
Из всех сыновей флотского генерала наибольшую известность снискали Владимир и Павел. Первый - на поприще науки, второй - ни ниве изобразительных искусств. Творчеству Павла Павлинова посвящена солидная монография, имя его занесено в энциклопедии.
Без имени полковника корпуса гидрографов Владимира Павлинова не обходится ни одно серьезное исследование в области компасного дела. На заре подводного плавания подводники столкнулись с острейшей проблемой - магнитный компас в стальном корпусе лодки показывал все что угодно, кроме направления на север. Владимир Павлинов взялся за решение этой сложнейшей научно-практической задачи. И справился с ней успешно, о чем свидетельствует приказ морского министра генерал-адъютанта Дикова от 4 мая 1908 года:
"Ввиду отличного действия компаса на подводной лодке "Лосось", полученного после работ, выполненных исправляющим должность помощника заведующего компасным делом на флоте подполковником по адмиралтейству Оглоблинским 2-м и старшим лейтенантом Павлиновым 1-м. Названные работы решают один из существенных вопросов подводного плавания по компасному делу.
Относя преуспеяние знаний на флоте по девиации компасов и самой науки к неустанной деятельности поименованных лиц, поставивших это дело на желаемую высоту, мне особенно приятно выразить им мою искреннюю признательность".
В советское время Владимир Яковлевич преподавал в Морской академии - аттестация была менее витиеватой, но весьма впечатляющей: "Тов. В.Я.Павлинов ценный знаток своего дела, преданный ему с любовью. Необходимый сотрудник Академии…
…Единственный высокой квалификации специалист по магнитным компасам в Республике. Огромный стаж в своей специальности. В высшей степени энергичен, известный своими трудами не только в нашей Республике, но и за границей. Отлично ведет свое дело, двигая его путем все новых и новых изобретений и усовершенствований - вперед".
В конце двадцатых годов Владимир Павлинов потерпит сокрушительное фиаско в научной дискуссии о развитии компасного дела. Верный своему давнему и доброму коньку - магнитным компасам, он не сможет или не захочет оценить те преимущества, которые дает гироскопический принцип (особенно в подводном плавании). Его оппонент, бывший штурман эскадренного броненосца "Орел", сопоходник младшего брата Сергея в Цусиму Николай Сакеллари разнесет в пух и прах его возражения, и посрамленный Павлинов с репутацией ретрограда надолго уйдет в тень. Потом будет арест. Освобождение. И прозябание в безвестности.
Тяжким горем падет на него смерть первой жены - Ольги Гавриловны Ланской, женщины из пушкинского рода. Она умерла от гриппа-испанки, свирепствовавшего в годы Гражданской войны. Второй его женой стала некто Гвоздева. Детей от нее тоже не было. Владимир Яковлевич страшно переживал: «Нет детей, нет стрелы, пущенной в будущее!»
После блокады Гвоздева переехала в Москву и работала в академии наук СССР. А самому Владимиру Яковлевичу пережить войну не довелось: умер от голода в самую жестокую пору блокады - зимой 1942 года. Где погребен, неизвестно, скорее всего - на Пискаревском кладбище…
Жизнь старшего лейтенанта Александра Павлинова сложилась и вовсе трагически.
- По материнской линии у нас есть толика турецкой крови. - Рассказывал Павел Петрович. - Отсюда и мечтательность, и пылкость, и тяготение к тонким материям вроде магнетизма и электричества. Александра воспитывала больше бабушка, чем мать. Ну и шведская кровь - это частично по отцовской линии - тоже давала свой эффект, особенно в сочетании с «турецким геном». Только этим я могу объяснить то, что Александр Яковлевич в 29 лет покончил с собой из-за неразделенной любви к одной даме. В 1908 году застрелился.
