Он посмотрел на нее долгим внимательным взглядом.
— Что ж, воспользуемся этим преимуществом. Прежде всего, нам следует хорошенько исследовать берег. Не может быть, чтобы море не вынесло на него какие-нибудь вещи и предметы с разбитого судна… Кстати, вы в состоянии двигаться? Как ваше самочувствие?
— Спасибо, сносно… Переломов нет, а остальное не заслуживает внимания.
— В таком случае, поступим следующим образом. Вы идите на северо-запад, пока не дойдете до тех черных скал, что торчат в трех кабельтовых отсюда. А я отправлюсь на юго-восток. Достигну второго скального массива, а может быть, и мыса, ограничивающего бухту с той стороны, и вернусь обратно.
Девушка покорно кивнула, но, сделав два шага в заданном ей направлении, остановилась и в нерешительности оглянулась.
— Что такое? — спросил капитан, встревожившись.
— Я все-таки пойду с вами…
— Зачем? Это значительно уменьшит площадь обследуемого участка.
— Зато укрепит мой дух. Я слабое существо, капитан, и, признаюсь вам откровенно, меня страшит лес, подступающий так близко к берегу. К тому же… я не знаю, что таят расщелины тех мрачных скал.
Джон Барни задумчиво сдвинул брови, потрогал колючую щетину на подбородке.
— Ну, хорошо. Если так, давайте не будем разлучаться.
Поднявшись на песчаный гребень, извилистой лентой тянувшийся параллельно кромке прибоя, они побрели к голым скалам, громоздившимся на южном берегу бухты Трех Веселых Покойников. Пурпурные и темно-бурые рачки и крабы, до сих пор полагавшие, что пляж является их законным владением, при виде двух огромных великанов в ужасе разбегались в разные стороны, спеша побыстрее укрыться за глыбами кораллов или в корневищах пальм.
— Представляю, как мы выглядим, — кисло произнесла Кэрол, — если даже крабы шарахаются от нас.
— О себе не сужу, — сказал капитан, — но вы и в лохмотьях смотритесь как богиня.
Девушка улыбнулась одними глазами и ничего не ответила.
— Я все никак не мог найти случая поговорить с вами, — продолжал Барни, искоса поглядывая на свою спутницу. — Точнее, мне хотелось увидеться с вами, чтобы попросить извинения за мою нерешительность в тот злосчастный вечер, когда пираты захватили мой корабль, а потом — вас и вашего отца.
— К чему вспоминать? Я больше не сержусь на вас, капитан, — вздохнула Кэрол. — Можно ли таить обиду на человека, которому ты обязан своим спасением?
— Если бы не ваше мужество и умение держаться на воде, мне вряд ли удалось бы помочь вам… Погодите! Что это там?
Он протянул руку, указывая на темное бесформенное тело, перекатывавшееся в волнах прибоя.
— Боюсь, это утопленник, — прошептала Кэрол.
— Стойте здесь, а я пойду посмотрю.
Барни быстро спустился с откоса к морю и, войдя в воду по щиколотки, вскоре приблизился к мертвецу. Его ноги, руки, туловище, шея, а также болтавшаяся на боку сабля были обмотаны длинными бурыми водорослями. Преодолевая естественную брезгливость, капитан перевернул мертвеца на спину и заглянул ему в лицо.
Утопленником оказался Джим Флай.
Сняв с него портупею с саблей, Барни несколько мгновений раздумывал, не предать ли тело покойного земле, но, предвидя, что на берегу им может повстречаться еще немало утопленников, решил не тратить драгоценное время на похороны. «Пусть море схоронит твое тело, Джим Флай, — обратился он к своему бывшему первому помощнику, — а куда определить твою грешную душу, решит Господь».
Вернувшись к мисс Моррис, капитан показал ей саблю.
— Наш первый трофей, — сказал он, пробуя пальцем острие клинка. — Теперь, какие бы опасности не подстерегали нас на этом острове, нам есть чем защищаться.
— Вы забрали ее у мертвеца?
— Да… В царстве теней этот клинок ему уже не пригодится, а нам еще может послужить.
Они пошли дальше. Шагов через пятьдесят зоркий глаз капитана заметил среди валунов и глыб песчаника второго утопленника. Велев девушке оставаться на месте, он подбежал к изувеченному телу Криса Уокера, бегло осмотрел его, извлек из кармана куртки кремень и кресало, затем перевернул мертвеца на другой бок и снял с его пояса нож в кожаных ножнах. «Прости, Господи, что занимаюсь подобными делами, — прошептал он, — но без огня и оружия двум несчастным рабам твоим здесь не выжить».
— Капитан! — окликнула его мисс Моррис взволнованным голосом. — Может, не следует обыскивать покойников? Мы совершаем тяжкий грех, за который поплатимся жизнью.
— Надеюсь, Бог поймет нас и простит, — ответил Барни. — Мы ведь не грабим мертвецов. Одежда, деньги, золотые кольца и серьги — все остается им.
Я позаимствовал лишь то, без чего наша жизнь на острове превратится в ад… Посмотрите, теперь у нас есть нож, а с помощью этих камней мы сможем добыть огонь.
— Прошу вас, давайте ограничимся этими находками.
— Если вы настаиваете…
— Мертвецы могут прийти к нам в полночь и потребовать вернуть то, что мы у них забрали, — сказала Кэрол серьезным тоном. — Представьте, какая компания навестит нас среди ночи, если мы не прекратим свои поиски.
— Так и быть, — кивнул капитан, — больше я не трону ни одного утопленника. Но все же берег мы должны осмотреть. Волны могли выбросить на сушу какую-нибудь утварь, бочки с вином или матросский сундук с одеждой…
— Мне что-то нездоровится, — устало промолвила Кэрол, опускаясь на корточки. — Ноги совсем не держат и в глазах темнеет.
— Это от переутомления, — Барни присел на песок рядом с девушкой. — Однако нам нельзя расслабляться. Солнце все выше, и скоро здесь, на берегу, будет не уютнее, чем на раскаленной сковородке.
Она взяла в руки большую розовую раковину и, повертев ее, сказала:
— Я хотела бы немного отдохнуть.
— Тогда сделаем так: вы оставайтесь здесь, а я пройду еще двести ярдов к скалам и посмотрю, что там за ними.
Кэрол отбросила раковину, уперлась руками в колени и, кряхтя, с трудом выпрямилась.
— Ах, капитан, капитан… Вы уже вторично за это утро пытаетесь от меня избавиться, — сказала она. — Но, уверяю, вам это не удастся. Раз уж вы вытащили меня из морской пучины, извольте терпеть мое общество.
— Мисс Моррис, как вы могли подумать…
Барни поспешно поднялся на ноги, не скрывая своего замешательства: он силился понять, шутила его спутница или говорила серьезно.
— Успокойтесь, — улыбнулась Кэрол. — Я морочу вам голову.
Подставив лицо свежему бризу, игравшему ее длинными черными кудрями, она закрыла глаза и несколько секунд стояла так с блуждающей усмешкой на губах; потом повернулась к Барни и, сделав витиеватый жест рукой, промолвила:
