Ральстон не двинулся с места.
— Но ведь есть другие торпедисты, сэр! — воскликнул он, умоляюще взметнув ввысь руки. Что-то в его голосе заставило одуматься ослепшего от гнева Тэрнера. Потрясенный открытием, он вдруг понял, в каком отчаянном состоянии находится Ральстон. — Почему не могут они?..
— Пусть грязную работу выполнит за вас кто-то другой? Вы это хотите сказать, не так ли? — с убийственной насмешкой произнес Тэрнер. — Хотите, чтобы другие сделали то, что не желаете делать сами, вы, заносчивый сопляк!
Связной! Передайте мне свой аппарат. Свяжусь с мостиком.
Взяв телефон, старший офицер взглянул на Ральстона, который, медленно взобравшись на свое сиденье, склонился над расчетной таблицей.
— Первый офицер? Говорит старпом. Здесь все готово. Командир на месте?
— Да, сэр. Сейчас позову. — Положив трубку, Кэррингтон подошел к командиру. — Сэр, докладывает старший офицер...
— Минуту! — поднятая рука, напряженность в голосе командира заставили Кэррингтона умолкнуть на полуслове. — Посмотрите, капитан-лейтенант. Что вы думаете на этот счет?
Веллери показал на «Вайтуру», не замечая фигуры адмирала, облаченной в дождевик. Понурив голову, Тиндалл что-то бессвязно бормотал себе под нос.
Кэррингтон посмотрел туда, куда указывал командир. На шлюпке, на ходу опущенной с танкера, отдали фалинь. Смутно различимый сквозь густой снег, битком набитый людьми, вельбот быстро отставал от судна, над которым повисло плотное облако дыма — настолько быстро, что первый лейтенант тотчас сообразил, в чем дело. Обернувшись, он увидел потухший взор Вэллери — его усталые, постаревшие глаза. Кэррингтон медленно кивнул:
— Танкер увеличивает ход, сэр. Он на плаву, управляется... Что вы намерены предпринять, сэр?
— Да поможет мне Бог, у меня нет выбора. «Викинг» молчит, «Сиррус» молчит, от нашего акустика также нет никаких донесений. А эта подлодка все еще рыщет... Сообщите Тэрнеру о случившемся. Бентли!
— Да, сэр?
— Передайте на «Вайтуру». — Губы Вэллери были сжаты добела, глаза, наполненные болью, потемнели. — «Покинуть судно. Через три минуты вас торпедируем. Это последнее предупреждение». Лево двадцать градусов!
— Есть лево двадцать!
«Вайэура» легла на норд, двигаясь под углом к курсу конвоя. Медленно описав циркуляцию, «Улисс» шел почти параллельно танкеру, чуть отстав от него.
— Средний вперед, штурман! — Есть средний вперед!
— Штурман!
— Слушаю, сэр?
— Что там говорит адмирал? Вы не можете разобрать?
Наклонившись к Тиндаллу, Карпентер прислушался, затем покачал головой.
С его меховой шапки упали хлопья снега.
— Прошу прощения, сэр, но из-за пожара на танкере невозможно что-либо расслышать... По-моему, он что-то напевает, сэр.
— О Боже! — Вэллери повернулся, потом медленно поднял голову. Даже такое ничтожное усилие было невыносимо для него.
Вытянувшись, он посмотрел на «Вайтуру». На танкере снова мигал красный сигнальный фонарь. Командир попытался было прочесть светограмму сам, но писали слишком быстро. Возможно, просто глаза его переутомились, а возможно, он был уже не в состоянии думать... В этом крохотном алом огоньке, вспыхивавшем между двух половин гигантского занавеса из пламени, медленно, торжественно, неизбежно смыкавшихся вместе, было что-то загадочное, гипнотическое. Потом алый огонек потух, потух так неожиданно, так внезапно, что, услышав голос Бентли, Вэллери не сразу понял смысл его слов.
— Светограмма с танкера, сэр.
Вэллери еще крепче вцепился в край нактоуза. Бентли скорее вообразил, чем заметил кивок командира.
— Текст донесения: «Катитесь к едрене-фене. На военных моряков кладу с прибором. Лучшие пожелания».
Голос Бентли затих, слышен был лишь рев пламени да одинокое теньканье гидролокатора.
— Лучшие пожелания. — Вэллери покачал головой в недоумении. — Лучшие пожелания! Должно быть, сошел с ума. Не иначе. Он шлет нам лучшие пожелания, а я должен его потопить... Капитан-лейтенант!
— Слушаю, сэр?
— Передать старпому: «Аппарат товсь!»
Отрепетовав полученную с мостика команду, Тэр-нер повернулся к Ральстону.
— Аппарат товсь!
Перегнувшись через борт, он увидел, что танкер по-прежнему находится чуть впереди крейсера, который заканчивал циркуляцию, ложась на боевой курс.
— Осталось минуты две.
По тому, как утихла дрожь палубы, он понял, что «Улисс» замедляет ход.
Секунда-другая, и крейсер рыскнет вправо. В трубке снова затрещало; звук был едва различим из-за рева пламени. Он прислушался к голосу в телефоне, потом поднял голову.
— Стрелять только из первой и третьей труб. Установки средние. Скорость цели одиннадцать узлов.
— Сколько осталось до залпа? — спросил в телефон Тэрнер.
— Сколько до залпа? — отрепетовал Кэррингтон.
— Девяносто секунд, — хрипло ответил Вэллери. — Штурман! Право десять градусов!
Услышав треск упавшего бинокля, он вскочил на ноги и увидел, как адмирал повалился вперед и с размаху ударился лицом и шеей о край ветрового стекла. Руки Тиндалла болтались безжизненно, как плети.
— Штурман!
Но Капковый мальчик уже подскочил к адмиралу. Просунув руку ему под мышку, он приподнял Тиндалла, чтобы снять его с ветрового стекла.
— Что случилось, сэр? Что с вами?
Тиндалл чуть шевельнулся, продолжая прижиматься щекой к краю ветрового стекла.
— Холодно, холодно, — монотонно повторял он дребезжащим старческим голосом.
— Что? Что вы сказали, сэр? — умоляюще спрашивал его штурман.
— Холодно. Мне холодно. Мне ужасно холодно! О, мои ноги! — Стариковский голос утих, и Тиндалл соскользнул в угол мостика. Снег падал на его серое лицо, обращенное к небу.
Карпентера озарила догадка, перешедшая в уверенность. В испуге он опустился на колени рядом с адмиралом. Вэллери услышал приглушенное восклицание, увидел, как штурман выпрямился и повернулся к нему с белым от ужаса лицом.
— На нем... на нем нет ничего, сэр, — произнес он, запинаясь. — Он бос!
Ноги у него обморожены!
— Бос? — недоверчиво переспросил Вэллери. — Неужели? Не может быть!
— Он в одной лишь пижаме, сэр!
Вэллери наклонился к адмиралу, стаскивая с рук перчатки. Коснувшись пальцами холодной, как лед, кожи, он ощутил внезапную тошноту. В самом деле, адмирал был бос! И в одной лишь пижаме! Бос! Так вот почему не слышно было его шагов! Он машинально вспомнил, что термометр показывал тридцать пять градусов мороза[10]. А Тиндалл — с голыми ногами, к которым прилипла слякоть и снег, — по меньшей мере пять минут сидел на морозе!.. Вэллери почувствовал, как огромные руки подхватили его под мышки, и в следующее мгновение он уже стоял на ногах. Петерсен. Конечно, это Петерсен! Кто же еще? А позади него маячил Николлс.
