Для монголов, как и для большинства кочевников, широкие и глубокие реки – труднопреодолимое препятствие. Они умеют переправляться, но во время этого процесса теряют все свои преимущества. Большой отряд быстро не переправишь, а маленькие разобьют по отдельности. Да и большая армия, прижатая к берегу реки, не сможет маневрировать, растягивать войска противника, заманивать в ловушку. Вражеские отряды копейщиков будут тупо сталкивать их в реку. В тех регионах, где были такие широкие и глубокие реки, монголы предпочитали воевать зимой, когда можно переправиться по льду сразу большим войском, когда есть возможность для маневра. Да и замерзшие реки служили хорошими дорогами для подкованной конницы. Поэтому вся наша армия отдыхала до наступления морозов. Поскольку никто нам не угрожал, Бату разрешил отправить домой трофеи. Их набралось уже столько, что обоз становился помехой. Одна только моя тысяча отправила на Русь почти пятьсот телег, кибиток, арб и столько же вьючных лошадей, нагруженных под завязку. Больше половины моего тумена вынуждена была сопровождать этот обоз. Осталась только вся тяжелая и средняя конница. На случай, если все-таки кто-то рискнет напасть на нас. Впрочем, чехи и немцы нападать на нас не отваживались. Действовали по принципу «Не буди лихо, пока оно тихо».
Байдар и Орду расположили свои тумены на равнине между горами и берегом Дуная, а я – восточнее, в городе Вац. Он стоит на левом берегу Дуная, в том месте, где эта большая река делает поворот на юг. До Ваца она течет с запада на восток. Город был окружен рвом шириной метров двенадцать и каменной стеной высотой метров пять. Восемь круглых башен имели острые кровли, похожие на русские, но намного ниже. И крыты были не дранкой, а светло-коричневой черепицей. Город сдался без боя.
Я разместился в самом лучшем здании – резиденции епископа. Она была построена по тому же проекту, что и краковская, только немного уменьшенная в длину. Здесь не нашлось преданного слуги, который бы показал нам спрятанные епископом сокровища. Или не было таковых, во что я готов поверить, потому что у вацкого епископа было время на сборы. Кровать его была поуже и балдахин имела темно-синий и более дешевый, но ангелы-столбики – золоченые. Перина и подушки пуховые. Не смотря на то, что постельное белье на ней было чистое, в кровати жила целая армия кровососов. Меня не спасло даже шелковое белье. Лишь уменьшило величину поборов. Наверное, епископ истязал себя таким образом за любовь к земным благам. Неудобство мне доставила и перина. Отвык спать на мягком. Утром я приказал обработать кровать кипятком и уксусом. Как мне потом сказали слуги, делавшие это, епископ явно занимался разведением особо крупных клопов. Или это он приготовил специально для меня биологическую ловушку. Горожане вскоре привыкли к нам, перестали пугаться. В городе на постой разместились только русские и часть оседлых булгар. Кочевников жили на полях под городскими стенами или пасли наших лошадей на дальних лугах.
Оставив Мончука вместо себя командовать туменом, поехал вместе с сыновьями в ставку Бату. Она располагалась на равнине восточнее Пешта. Там были отличные места для выпаса скота. Не даром здесь оседали волны кочевников, пришедшие с востока. Собрался осесть и Бату. Он разбил захваченную территорию на районы, назначив в каждый наместника. Я не стал говорить Бату, что он здесь не задержится. Решил рассказать это Берке, в шатре которого остановился вместе с сыновьями. Мы теперь родственники. Если бы остановились в любом другом месте, нанесли бы жестокое оскорбление. Поскольку первый внук Берке родился от моего старшего сына, ему была оказана особая честь. Берке даже выделил ему одну из своих наложниц. Впрочем, этого добра у нас и своего хватало. Как только осели на одном месте, каждый воин завел себе по бабе. Молодых вдов и девок, оставшихся без женихов, было пруд пруди. Так что мы восстанавливали население королевства, улучшая генофонд. Эти женщины родят детей от смелых мужчин. Будет кому вскоре драться с турками. Впрочем, насколько я помню, не очень удачно.
– Бату сейчас ведет переговоры с немецким императором Фридрихом, – сообщил Берке. – Император не хочет с нами воевать, но и вассалом становиться не желает. Предлагает стать союзниками и вместе завоевать Италию.
– Не знаю, станете ли вы союзниками, но до Италии точно не доберетесь, – сказал я.
– Почему? – спросил он.
– Умрет ваш Верховный хан Угедей, и вы поскачете на выборы нового, – сообщил я.
– Может быть, – согласился Берке. – Угедей в последнее время болеет. Лучше было бы, если бы он жил подольше. После него Верховным ханом, скорее всего, станет его сын Гуюк, с которым у Бату плохие отношения.
Видимо, не с тем ханом я породнился. Хотя Золотой ордой, под властью которой окажется Русь, будет править Бату. Дальше пусть мои сыновья соображают, с кем родниться. В любом случае их сыновья будут родственниками Чингизидам, кто бы из них не правил Русью. Всё будет легче, чем остальным русским князьям.
– Не зря дракон летает по небу. Много бед должен принести, – продолжил Берке.
Он имел в виду комету, которая третий месяц терроризирует своим видом жителей Земли. Только многие из них под бедой подразумевают именно Берке и остальных монголов.
Все лето мы охотились, рыбачили и купались в Дунае. В тринадцатом веке сома мне не довелось поймать. Их привозили нам гуннские рыбаки вместо налога. И дунайскую селедку тоже. Уже засоленную в бочках. Несколько бочек я отправил в Путивль со вторым обозом.
Первый вернулся в конце августа. С вестями из дома. В моей семье все было хорошо. Бабушка вместе с невестками занималась воспитанием внуков. Очень обрадовалась количеству и качеству добычи. Одного только золота была телега и еще три серебра. Не считая прочего барахла. Мы как бы восстановили часть утраченного Русью во время налета монголов.
А вот от Увара Нездинича пришло плохое известие. В начале лета ромейские купцы привезли на Русь известие, что болгарский царь Иван Асень разбил в пух и прах татар. Этому поверили, вспомнив, как он разгромил малыми силами своего будущего тестя, деспота Эпира. Только вот татарами ромеи и их соседи называли теперь всех кочевников, как раньше скифами. Наши, конечно, сильно огорчились, но решили, что я и не из таких переделок выбирался, может быть, и на этот раз уцелел. Зато Мстислав Святославич, князь Рыльский, оказался худшего мнения обо мне. Поверив слуху, он решил воспользоваться случаем и отомстить за давнюю обиду – разорил деревню, которая когда-то принадлежала боярину Фоке. Может, и другие бы пограбил деревни, но, узнав о приближении моего воеводы, отступил. Что ж, мне отмщение и аз воздам.
