— Пусть Господь защитит вас, сеньор! — крикнула Яра, остановившаяся на площадке лестницы.
— Спасибо, добрая девушка! — ответил Корсар, ринувшись на улицу.
— Спокойно, капитан, — сказал Кармо, останавливая его. — На углу того дома я вижу тени.
Корсар остановился.
Было так темно, что невозможно разглядеть человека и за тридцать шагов, к тому же дождь лил как из ведра. Тем не менее Корсар заметил тени, на которые указал Кармо. Было трудно определить, сколько их, но, очевидно, немало.
«Они дожидаются нас, — прошептал Корсар. — Этот горбун не терял времени даром. Ну что же, дадим им бой!»
Он перебросил через левую руку свой большой плащ, а в правой сжимал шпагу, оружие, страшное в его руках.
Тем не менее он решил не сразу напасть на врагов, не зная еще, сколько их, а двинулся медленно вдоль стены.
Не прошел он и десяти шагов, как двое со шпагами и пистолетами преградили ему путь. Они притаились у подъезда и, завидев Корсара, решительно бросились на него, думая захватить врасплох.
Но флибустьер был не из тех, с кем этот номер мог бы пройти. Тигриным прыжком он избежал двух ударов и сам в ответ сделал выпад, заставив засвистеть свой клинок.
— А это вам, получайте! — крикнул он.
Точным ударом он уложил одного из нападавших и, перепрыгнув через раненого, бросился на второго. Тот, увидев, что остался один, повернулся и бросился бежать без оглядки.
В то время как Корсар расправлялся с этими двумя, Кармо, Ван Штиллер и Моко бросились на вооруженных людей, выскочивших из ближайшей улочки.
— Остановитесь! — крикнул Корсар.
Но было слишком поздно. Разъярившиеся флибустьеры обрушились на врагов с таким напором, что обратили их в бегство. И вместо того чтобы остановиться, бросились преследовать их, вопя во все горло:
— Бей!.. Догоняй! Бей их!..
В этот момент с другой стороны выскочил еще один отряд. Он состоял из пяти человек: троих, вооруженных шпагами, и двух — мушкетами. Увидя, что Черный Корсар остался один, они с радостным криком бросились на него:
— Сдавайся, или ты погиб!
Корсар быстро оглянулся и не смог сдержать глухого проклятия. Три его флибустьера, разгоряченные схваткой и собираясь, видимо, расчистить дорогу капитану, бежали, преследуя врагов.
Он прислонился к стене, чтобы не дать себя окружить, и, выхватив из-за пояса один из своих пистолетов, крикнул во всю мощь своего голоса:
— Ко мне, флибустьеры!
Голос его был заглушен мушкетным выстрелом. Один из пятерых выстрелил, в то время как другие обнажили шпаги.
Пуля расплющилась о стену в полутора дюймах от головы пирата.
— Дьявол! — пробормотал он.
Он поднял пистолет и выстрелил в свою очередь. Один с мушкетом, пораженный в грудь, упал, не издав даже крика.
Корсар отбросил разряженный пистолет и выхватил второй. Не медля, он вскинул пистолет и нажал на спуск, но курок лишь металлически лязгнул. Отсыревший порох не загорелся — произошла осечка.
— Проклятие! — воскликнул он.
— Сдавайтесь! — крикнул кто-то из испанцев.
— Сейчас!.. — бешено заорал Корсар.
Он оторвался от стены и кинулся на врагов, нанося удары налево и направо. Второй мушкетер упал рядом с первым. Остальные тесно сгрудились, преградив ему путь.
— Ко мне, флибустьеры! — снова закричал капитан. В ответ раздалось лишь несколько выстрелов. Похоже, на противоположном конце улицы разгорелась жестокая схватка. Оттуда доносились вопли, ругательства, лязг оружия.
— Постараемся разделаться с этими кабанами, — пробормотал Корсар, — пока кто-нибудь не придет мне на помощь.
Чтобы не дать окружить себя, он снова быстро отступил и оперся о стену. Трое противников наступали на него, делая выпад за выпадом, торопясь покончить с ним раньше, чем подоспеют его флибустьеры. Они уже признали в своем противнике знаменитого морского разбойника. Однако видя, что им приходится иметь дело с искусным фехтовальщиком, все трое держались осторожно, стараясь не слишком-то выставляться.
Отражая удары и продвигаясь вдоль стены. Корсар почувствовал, как кирпичная кладка за спиной сменилась деревом, и понял, что находится перед дверью.
«Если дверь не откроется, мне нелегко будет устоять против этих трех негодяев», — прошептал он.
В этот момент вверху послышался женский крик:
— Колима!.. Его убивают!..
«Индейская девушка! — подумал Корсар, продолжая отбиваться. — Ну что ж, хоть какая-то помощь!»
В то время как трое нападавших теснили его со всех сторон, все убыстряя свои выпады, на противоположном конце улицы слышались крики Кармо и Ван Штиллера, доносился звон шпаг.
Надеяться на помощь с их стороны пока что не приходилось. Флибустьеры ввязались в ожесточенную схватку; их, возможно, для того и заманили туда, чтобы изолировать Корсара.
Тем не менее он не терял присутствия духа. Опытный фехтовальщик, он молниеносно парировал выпады трех противников и время от времени сам наносил удары. Но ему было трудно в одиночку противостоять этим трем шпагам, которые атаковали со все большим ожесточением. Два выпада с их стороны уже достигли цели, разорвав его камзол и слегка задев кожу. А плащ, который служил ему щитом, уже превратился просто в лохмотья.
Он частично парировал внезапный удар в левый бок, в направлении сердца, но лезвие все же вонзилось в тело.
— Ах, собака!.. — закричал он, и прежде чем противник высвободил конец своей шпаги, запутавшейся в складках плаща, сам в ответ нанес ему точный удар.
Лезвие его шпаги вонзилось в горло испанца, задев артерию.
— Третий! — воскликнул Корсар, отражая новый выпад.
— Тогда получай это! — проревел один из оставшихся фехтовальщиков, нападая на него.
Корсар отпрыгнул назад, застонав от боли.
— Давай, Хуан! — закричал тот, повернувшись к товарищу. — Еще один выпад — и мы покончим с ним.
— Посмотрим! — сквозь зубы пробормотал Корсар, яростно бросаясь на своих противников. — Получайте!
И двумя страшными ударами он поразил их одного за другим, но тут же почувствовал, что силы оставляют и его самого. Перед глазами плыло красное облако.
«Кармо!.. Ван Штиллер!.. На помощь!..» — прошептал он едва слышно.
Он приложил руку к груди, и она окрасилась кровью. Отступив к двери, он бессильно оперся на нее. Голова кружилась, в ушах глухо шумело.
«Кармо!..» — прошептал он в последний раз, и остатки сил покинули его.
Чьи-то поспешные шаги донеслись за дверью, заскрежетали отпираемые засовы. Смутно увидел он перед собой какую-то тень, почувствовал, как чьи-то руки приподнимают его, и сразу же потерял сознание.
Когда он пришел в себя, то обнаружил, что лежит не на улице, где выдержал столь кровопролитное сражение, а покоится на удобной постели с голубым шелковым пологом, на белоснежных подушках, обшитых дорогими кружевами.
