— Дядя Джорж умер!.. Жалко, что я не был с ним знаком… А хороший был человек.
Он снова качнул головой и уставился на свою жену.
— Он был член общества трезвости, — с умыслом заметила та.
— Он был член общества трезвости! — повторил супруг, не спуская с нее бессмысленного взгляда. — Хороший человек… Дядя Джорж член трезвости…
Миссис Гриббл принялась складывать свою работу.
— Спать пора! — заявил мистер Гриббл и, напевая, направился вперед по лестнице.
III.
Его прекрасное расположение духа испарилось на следующее утро, когда после легкого завтрака, состоявшего из пяти чашек чая, он тяжелыми шагами отправился на работу. Было прелестное весеннее утро, и его положение, — положение человека, обладающего двумястами фунтами годового дохода и с головной болью отправлявшегося на работу, казалось ему просто абсурдом… К чему деньги без свободы!..
Работа в этот день казалась ему более легкой, так как у него было сознание, что он каждую минуту может ее бросить и отправиться на прогулку, навстречу солнцу. К концу недели он принял решение. С каждым днем ему казалось все неудобнее вставать так рано и торопливо завтракать… В понедельник утром, с руками в карманах и с загадочной улыбкой сфинкса, на беспокойный вопрос супруги: "не опоздает ли он?", лениво заявил: "сегодня слишком хороший день, чтобы идти работать".
— Да и вообще все дни слишком хороши чтобы в них еще работать, — спокойно продолжал он, — и поэтому я предупредил хозяев, что через неделю я от них уйду, а пока я высказал им, что я о них думаю. Они мне сказали, что я могу уйти теперь же, а не через неделю.
— Но ведь ты не бросил все-таки работы? — спросила жена.
— Ну, чего ты смотришь!.. Я работал для тебя тридцать лет и теперь нахожу, что этого довольно. Теперь твоя очередь!..
— Но в твои годы трудно найти другое место, — кротко возразила жена, — особенно если они не дадут тебе хорошего аттестата.
— Место?.. — воскликнул супруг. — Какое еще место, когда я говорю, что навсегда бросил работу… Человеку с моими способностями смешно работать за тридцать пять шиллингов в неделю.
— Но подумай, если что-нибудь случится со мной! — возразила дрожащим голосом жена.
— Не очень-то похоже… Ты достаточно-таки крепка… А если случится… Так что же, — тогда твои деньги достанутся мне!..
Миссис Гриббл покачала головой.
— Мне это завещано только пожизненно, Генри, разве я тебе не говорила? Я думала, что ты знаешь, что, когда я умру, деньги перестанут выдавать.
— А что же тогда будет со мной, если ты умрешь? — спрашивал огорошенный неожиданной новостью мистер Гриббл. — Я-то что буду делать?..
Миссис Гриббл приложила платок к глазам.
— Помни, что ты и твой драгоценный дядюшка погубили меня… — наконец смог он проговорить. — Сперва дали мне деньги, а теперь оказывается, что стоит тебе захотеть отправиться на тот свет, и я на улице!..
Миссис Гриббл вздохнула, а ее муж после еще нескольких замечаний по поводу прошедшего и будущего дяди Джоржа объявил, что он отправляется к адвокату узнать, нельзя ли что-нибудь будет сделать. Он вернулся назад в безмолвной печали и остальной день провел дома, куря трубку, которая потеряла теперь для него свой аромат, и озабоченным взглядом следя за маленькой, тощей фигуркой хлопочущей по хозяйству жены.
IV.
Плата за второй месяц беспрекословно перешла в его карман, и на этот раз миссис Гриббл даже не заикнулась насчет нового платья и шляпки. Она только нервно закашляла.
— Простудилась? — спросил беспокойно супруг.
— Не думала! — ответила жена, удивленная и тронутая такой необычной для нее внимательностью супруга, и она опять кашлянула.
— Это в горле у тебя или в груди? — спросил снова муж.
Миссис Гриббл кашлянула опять, чтобы удостовериться, откуда это. После пяти покашливаний она заявила, что думает, что это у нее от груди.
— Лучше, если ты не выйдешь сегодня, — угрюмо посоветовал мистер Гриббл, — и не стой на сквозняке. Я принесу потом микстуру от кашля. Может быть хочешь лучше лечь на диван?
Жена поблагодарила его и легла. С дивана она следила полузакрытыми глазами за тем, как супруг убирал остатки завтрака. Это случилось с ним в первый раз в жизни, и миссис Гриббл не могла отрицать важности ее кашля. Внезапно перед ней открылось целое поле действий в связи с пользой, приносимой ее болезнью.
Она принимала микстуру от кашля целую педелю, а затем у нее появились другие симптомы, очень беспокоившие нежного супруга. Она не могла взойти наверх без того, чтобы не начать задыхаться…
— Лучше бы ты пошла к доктору! — решил, наконец, супруг.
Миссис Гриббл пошла. Несколько лет тому назад доктор сказал ей, чтобы она много не работала; теперь она могла ему сказать, что собирается последовать его совету.
— Видите ли, теперь, чтобы не волновать мужа, я могу начать меньше работать, — объяснила она доктору, предварительно рассказав ему обо всем.
— Если случится что-нибудь со мной… — начала было снова пациентка.
— Ничего не случится! — перебил ее доктор. — Оставайтесь завтра утром в постели, я приду вас навестить.
Он пришел на другое утро и в сопровождении растерянного супруга прошел наверх. Там он произвел тщательный осмотр.
— Скажите девяносто девять! — приказал он, приставив трубку к ее груди.
Миссис Гриббл говорила девяносто девять, пока у ее мужа не заболели от этих слов уши. Доктор, наконец, кончил осмотр и, закрыв свой мешок, стоял несколько минут, задумавшись.
— Лучше, если вы полежите недельку, — сказал он наконец, — покой много вам принесет хорошего для здоровья.
— Ничего серьезного, надеюсь? — спросил доктора внизу мистер Гриббл.
— Если о ней хорошо позаботиться, то она выздоровеет, — ответил доктор.
— Заботиться? — пренебрежительно повторил супруг. — Что же с ней такое?
— Она никогда не была очень крепка, а с летами болезни сердца усиливаются, как вам может быть известно. При благоприятных условиях она может прожить еще довольно долго. Главное, не надо волновать ее. Надо стараться все делать, как она хочет…
— Как она хочет? — повторил, не веря своим ушам, мистер Гриббл.
— Пусть она как можно меньше работает, — продолжал доктор, беря свою шляпу, — балуйте ее как можно больше. И главное, чтобы она не волновалась.
Он пожал руку напуганному до ужаса мистеру Грибблу и ушел, усмехаясь. Мистер Гриббл никогда не был в числе его любимцев.
