— Светлейшие лорды стали непривычно учтивы, — проговорил Капковый мальчик, и на этот раз оказавшийся на должной высоте. — Можно сказать: весьма порядочно с их стороны.
— Давно пора, чтоб они лопнули, — проворчал Тэрнер. — Поздравляю вас, сэр, — прибавил он тепло. — Наконец-то с берегов Темзы сверкнул нам светлый луч.
Одобрительный ропот пронесся по мостику. На мгновение все забыли о дисциплине, субординации. Никто даже не пытался скрыть своей радости.
— Спасибо, спасибо. — Вэллери был тронут, тронут до глубины души.
Обещана долгожданная помощь. Одна надежда на эту помощь для каждого из членов экипажа означает выбор между жизнью и смертью, а этих людей интересует одно — представление его к адмиральскому чину! «Туфли, доставшиеся в наследство от мертвеца», — подумал он и хотел было высказать это вслух, но вовремя спохватился: к чему омрачать искреннюю радость моряков?
— Большое спасибо, — повторил он. — Однако, господа, вы пропустили мимо ушей единственную новость, которая имеет сколько-нибудь существенное значение...
— Ничего подобного, — пробасил Тэрнер. — Боевая эскадра — как же!
Придет к шапочному разбору, мать их в душу. Нет, нет, они, конечно, подоспеют. К похоронам или чуть позже. Возможно, даже успеют подобрать несколько уцелевших. Наверное, в составе эскадры линейные корабли «Илластриес» и «Фьюриес»?
— Возможно. Я не знаю... — Вэллери с улыбкой покачал головой. — Несмотря на недавнее мое... э... повышение в чине, светлейшие лорды не удостаивают меня своим доверием. Но на подходе авианосцы. За несколько часов до рандеву они смогут выслать вперед самолеты, чтобы с рассветом обеспечить нам воздушную поддержку.
— Ничего не получится, — пророчески проговорил Тэрнер. — Погода испортится, и машины не смогут подняться. Попомните мое слово.
— Возможно, о ясновидящий! — улыбнулся Вэллери. — Поживем — увидим...
Что вы сказали, штурман? Я не совсем вас понял...
— Просто мне пришла в голову мысль, — усмехнулся Капковый мальчик. — Завтра для нашего юного доктора будет знаменательный день. Ведь он твердо уверен, что линейные корабли выходят в море лишь для участия в морских парадах в Спитхеде в мирное время.
— Вы мне напомнили, — спохватился Вэллери. — Мы же обещали послать врача на «Сиррус»...
— У Николлса дел по горло, — вмешался Тэрнер. — Он хоть и не очень-то обожает нас, вернее флот, но работу свою любит, уж это точно. Облачился в асбестовый костюм и, по словам Кэррингтона, он уже... — Умолкнув на полуслове, старший офицер поднял голову, вглядываясь в редкую пелену снегопада. — Вы только посмотрите! Совсем обнаглел проклятый «Чарли»!
С каждой секундой рев моторов «кондора» нарастал в диком крещендо.
Огромная машина с бешеным воем пронеслась всего в сотне футов от сбитых мачт крейсера. Гул моторов постепенно затих: самолет полетел дальше кружить над конвоем.
— Радио кораблям охранения! — быстро проговорил Вэллери. — Пропустить самолет! Не трогать его! Никаких осветительных снарядов! Ни единого выстрела! Он хочет нас раззадорить, чтобы мы себя выдали... Только бы на транспортах... О Боже! Идиоты! Идиоты несчастные! Что вы наделали!
Какое-то торговое судно в левой кильватерной колонне открыло огонь из пушек — не то из «эрликонов», не то из «бофорсов». Стреляли наугад, вслепую.
В темноте да еще в пургу шансы обнаружить самолет по одному лишь звуку ничтожны.
Стрельба продолжалась каких-то десять-пятнадцать секунд. Но этого было достаточно, чтобы навлечь беду. «Чарли» отвалил прочь; послышался натужный рев моторов: самолет круто набирал высоту.
— Как вы полагаете, сэр, что это значит? — в упор спросил Тэрнер.
— Предстоят большие неприятности, — со спокойной уверенностью сказал Вэллери. — Это что-то новое. Но только не игра на наших нервах, как вы, старпом, полагаете. И он вовсе не изматывает нас, лишая сна. Ведь до Нордкапа рукой подать. Преследовать нас долго он не сможет: стоит нам дважды резко изменить курс и... Ага! — выдохнул он. — Что я вам говорил?
Ослепительный свет, обжегший зрачки людей, с ошеломляющей внезапностью превратил ночь в день. Высоко в небе над «Улиссом» невыносимо ярко вспыхнула и, разорвав снежную пелену, словно легкую прозрачную вуаль, повисла под куполом парашюта осветительная бомба. Лениво раскачиваясь из стороны в сторону под порывами ветра, бомба медленно приближалась к поверхности моря, внезапно ставшего черным, как ночь, и корабли, одетые в ослепительно белый панцирь изо льда и снега, на чернильном фоне моря и неба стали видны как на ладони.
— Сбить эту чертову свечку! — пролаял в микрофон Тэрнер. — Расчетам всех «эрликонов» и скорострельных автоматов! Сбить эту бомбу! — Он положил микрофон. — Хотя при такой качке это все равно что попасть в луну пивной бутылкой, — пробормотал он. — До чего же странно себя чувствуешь. Ей-Богу!
— Это верно, — подхватил Капковый мальчик. — Будто во сне, когда ты идешь по оживленной улице и вдруг обнаруживаешь, что на тебе одни лишь ручные часы. «Голый и беззащитный» — таково, полагаю, соответствующее случаю определение. А для малограмотных — «попался со спущенными портками». — Он машинально стряхнул снег с капкового комбинезона с вышитой на нагрудном кармане буквой "X" и тревожным взглядом впился в темноту, кольцом окружавшую пятно света. — Не нравится мне все это, — пожаловался он.
— Мне тоже, — сокрушенно проговорил Вэллери. — Не нравится мне и внезапное исчезновение «Чарли».
— А он и не исчезал, — мрачно произнес Тэрнер. — Прислушайтесь! — Напрягши слух, они услышали где-то вдалеке прерывистый рокот мощных моторов.
— С кормы заходит.
Меньше чем минуту спустя «кондор» снова проревел у них над головами — пройдя на этот раз выше, в облаках. И снова сбросил осветительную бомбу, вспыхнувшую много выше, чем первая, уже над самой серединой конвоя.
Грохот моторов снова сменился отдаленным рокотом, потом асинхронный вой усилился. «Кондор» догнал конвой во второй раз.
Сверкнув на мгновение в разрыве между облаками, он повернул налево, описывая круг вокруг конвоя, залитого беспощадным заревом опускающихся вниз «люстр». И, когда самолет, ревя моторами, улетел прочь, с интервалом в четыре секунды ослепительным огнем вспыхнули еще четыре бомбы. Теперь вся северная часть горизонта была залита зловещим мерцающим светом, рельефно выделявшим каждую деталь картины. А южная часть неба погрузилась во мрак: освещенное пятно обрывалось сразу за правой кильватерной колонной конвоя.
Тэрнер первым оценил обстановку, понял значение подобного маневра. Эта догадка поразила его точно удар грома. С хриплым воплем он бросился к микрофону трансляции; обращаться за разрешением было некогда.
